Глава 4

Решающий год


Когда летом 1815 года Уильям Миллер вернулся с военной службы домой, ему исполнилось тридцать три года. Обосновавшимся в своем новом доме на ферме в Лоу Хэмптоне Уильяму и его жене Люси открылись перспективы плодотворной жизни. Раньше он исполнял в общине обязанности констебля, затем выборного шерифа. Казалось, его будущее — юри­дическая или политическая карьера в сочетании с фермерской деятельностью. Вернувшийся с войны героем, обладающий целым букетом талантов, Миллер, казалось, был предназначен к успеху в жизни, чем бы ни пришлось ему заниматься.

В сражении он доказал свои способности руко­водителя. И вскоре продемонстрирует, почему люди под его началом были так уверены в нем.

Двое из его прежней команды, теперь соседи по северному Вермонту, никак не могли прийти к соглашению в одном деле. Конфликт их стал настолько серьезным, что они уже не могли жить рядом друг с другом и едва сдерживали себя. Все это причиняло неудобства как им самим и их семьям, так и другим людям, жившим поблизости.

Хотя и будучи по возрасту много старше своего бывшего армейского капитана, они часто вспоминали о нем и хотели бы, чтобы их спор был разрешен Миллером. Но до Миллера дорога была неблизкой, и расходы на поездку слишком велики. Тем не менее проблема стала настолько серьезной, что один из участников конфликта предложил: пусть это дело рассудит Уильям Миллер, и как он решит, так и будет. Его сосед согласился.

Отправившись порознь, они прибыли к Миллеру почти одновременно. Все было приготовлено к слушанию. Каждый рассказал Миллеру собственную версию происшедшего.

Когда все факты были представлены, Миллер предложил решение, которое оба споривших вос­приняли как достойное и справедливое. Они пожали друг другу руки, немного поговорили, возобновляя свою дружбу с Миллером, и вернулись домой вместе, снова став друзьями1.

Как и в довоенные годы, дом Миллера вновь стал центром общественной деятельности. Миллер начал интересоваться политикой и вскоре стал местным руководителем. Когда 4 июля 1816 года состоялись празднества по случаю Дня независимости, его ферма послужила местом для них. Празднование проходило в кленовой роще к западу от дома. Эта роща позже стала для Уильяма Миллера местом молитвы и посвя­щения. Некоторые клены стоят и до сего дня.

Празднование было успешным в основном бла­годаря тому, что Миллер не стал использовать си­туацию для поддержания какой-либо одной полити­ческой партии. Рады были всем и всех приглашали принять участие в событии.

До войны дед Уильяма Миллера, Фелпс, наездами проповедовал в доме Миллера-старшего, чье жилище находилось всего в полумиле от дома самого Миллера. Там возникла баптистская церковь.

В 1812 году дядя Уильяма стал пастором в Лоу Хэмптоне. Вскоре после окончания войны рядом с фермой Миллера было построено здание церкви. Когда сам Миллер обосновался в Лоу Хэмптоне, он стал постоянным посетителем этой церкви. Миллер под­держивал церковь также и пожертвованиями, хотя не являлся ее членом.

Поскольку он жил близко к церкви, его дом стал неофициальной церковной штаб-квартирой. Пропо­ведникам, прибывавшим издалека, здесь предостав­ляли пищу и ночлег. Это может показаться странным, но Миллер продолжал спорить с приезжими служи­телями и делать их объектом шуток в глазах своих молодых неверующих друзей.

Когда пастор не мог присутствовать на бого­служении, то последнее проводили дьяконы, читая из предназначенной для этой цели книги проповедей. Мать Миллера заметила, что всякий раз, когда это случалось, Уильям отсутствовал, и спросила: почему? Тот ответил, что не получает благословений от чтения дьяконов и заявил, что если бы мог сам читать в церкви, то стал бы ее посещать.

Его мать передала эти слова дьяконам, и те быстро согласились позволить Миллеру читать. Дьяконы, однако, продолжали подбирать определенные про­поведи, вероятно, из страха, что в противном случае сомнения Миллера могут просочиться к публике; и Миллер стал церковным чтецом. Все это происходило в то время, когда в нем еще жили скептические деистические верования2.

В Миллере продолжалась внутренняя борьба отно­сительно понимания Бога. Он все еще не находил ответа на свои вопросы. Но наступало время перемен.

Миллер часто удалялся в кленовую рощу около дома, чтобы поразмышлять. Он чувствовал свою греховность, но не был уверен в том, что жизнь, которой он живет, будет продолжаться после смерти. Он претерпевал изнуряющую борьбу. Вот как он это описывает:

«Мысль о том, что расплатой за грехи является мое полное исчезновение, вызывала во мне холодный ужас. Небеса словно медь над моей головой, а земля как железо под стопами ног моих. Вечность — что это? И почему смерть?.. Я пытался пресечь эти мысли, но был не властен над ними. Я был искренне сокрушен, но не понимал причины этого... Я знал, что зло существует, но не ведал, как и где найти добро3.

На 11 сентября 1816 года в Лоу Хэмптоне было назначено празднование годовщины сражения при Платтсбурге. Помня о своем участии в этой решающей битве, Миллер активно включился в приготовления к событию.

Вечером перед праздником состоялось церковное богослужение. Скорее из любопытства, чем по какой-то иной причине, Миллер и некоторые из его друзей-скептиков решили посетить службу. Они вышли из дома в приподнятом настроении. Текст, который использовал проповедник, был из Книги Захарии, глава 2, стих 4: «Иди скорее, скажи этому юноше». Казалось, что и текст, и проповедь были адресованы тридцатичетырехлетнему Миллеру.

Домой он вернулся тихим и задумчивым. Про­поведь произвела на общество такое впечатление, что запланированные танцы и другие мероприятия были отложены. Вместо них провели молитвенную встречу.

На следующий день, в воскресенье, по причине отсутствия служителя проповедь, избранную дьяко­ном, читал Миллер. Была выбрана тема: «Важность родительских обязанностей». Вскоре после начальных фраз Миллер стал испытывать настолько сильное волнение, что вынужден был сесть на место. Проповедь так и не была закончена. Позже Миллер описал то, что произошло:

«Внезапно в моей голове со всей ясностью возник характер Спасителя. Казалось, что Тот, кто настолько благ и сострадателен, что Собой искупил наши прегрешения, а потому спас нас от страдания, от наказания за грех, — должен существовать. Я тотчас же почувствовал, каким любящим Он должен быть, и представил, что могу предать себя в Его руки и довериться милости такого, как Он»4.

Миллер стал размышлять, как можно доказать существование такой Личности. Его внимание, естест­венно, привлекла Библия, в которой, как он знал, говорилось о Спасителе. Но как может книга, не вдохновленная Богом, дать ответы на мучившие его вопросы? Он стал читать ее для себя. Вот как он описывает свой опыт:

«Я вынужден был признать, что Писания — это откровение от Бога. Они стали моей радостью, а во Христе я обрел для себя друга... Писания, которые прежде были темными и противоречивыми, теперь стали светильником ноге моей и светом стезе моей. Разум мой успокоился и удовлетворился... Теперь Библия стала моим главным занятием и, честно скажу, я исследовал ее с великой радостью. Я обнаружил, что мне никогда не рассказывали и половины ее. Я спра­шивал себя: как это я раньше не видел ее красоты и славы, и удивлялся, что когда-то мог отвергать ее. Передо мной открылось все то, чего только желало мое сердце, и лекарство от всякой болезни души. Я утратил всякий интерес к другим книгам, и положил в сердце своем обрести мудрость от Бога»5.

Это были замечательные слова: «Писания... стали моей радостью, а во Христе я обрел себе друга». С самого начала религиозный опыт для Миллера заклю­чался в личной дружбе с Иисусом. Это была дружба, которой позже предстояло претерпеть серьезные испытания.

Обращение Уильяма Миллера было искренним. Борьба была долгой, но он начал находить ответы на свои сомнения. И немедленно доказал действиями подлинность своего обращения.

Дома Миллер установил семейные богослужения. Он публично исповедовал веру в Бога, став членом маленькой баптистской церкви, которой раньше про­тивостоял. Открыл двери своего дома для молитвенных собраний. Стал руководителем в церкви, помогая и пастору, и другим ее членам. Он также начал щедро поддерживать церковь своими пожертвованиями.

Перемена была поразительной. Те, над кем он прежде смеялся, стали его ближайшими друзьями, тогда как его прежние друзья пришли в уныние от потери своего лидера. Но пути назад уже не было. Его жизнь изменила направление.

 

1 Sylvester Bliss, Memoirs of Wiliam Miller (Boston: Joshua V. llimcs, 1853), pp. 61, 62.

2 Ibid.. pp. 64, 65.

5 Ibid., p. 65.

4 William Miller, Apology and Defence (Boston: Joshua V. Himes, 1849), p. 5.

5 Bliss, p. 67