Раздел V

СМЯТЕНИЕ ДУШИ

 

ИСТОРИЯ МОЕГО ОБРАЩЕНИЯ

КРЕПОСТЬ ДУШИ

СТЕРЖЕНЬ ДУШИ

 

Глава 13  ИСТОРИЯ МОЕГО ОБРАЩЕНИЯ

История жизни, которую я знал лучше всех, нача­лась в Пайкс-Пик, в живописном Колорадо. Я родил­ся и провел детство в доме служителя. Это, как я по­нял потом, было и преимуществом и опасностью. Пре­имуществом потому, что нельзя представить себе сре­ды более, счастливой и благоприятной, чем та, в кото­рой я находился; Опасностью же потому, что я, как оказалось, не понимал всей надежности и защищенно­сти такой среды.

Жизнь моя, исполненная ребячьих мечтаний, в ат­мосфере тесного общения с. родными, как это бывает в нормальной семье из шести человек, протекала сча­стливо, безмятежно.

Если бы можно было открыть все главы книги тех ранних лет и представить вашему взору, чтобы вы познакомились с тем влиянием, которое оказывает та­кая среда, вы были бы восхищены одним и удивлены или даже потрясены другим. Струны вашего сердца временами отзывались бы сочувствием или радостью, по мере того, как перед вами разворачивались бы со­бытия и переживания тех дней.

Достаточно сказать, что в раннем детстве  вопреки распространенному убеждению, будто пребывание в  доме служителя церкви подобно заключению в мо­настыре, в нашем доме текла вполне реальная, инте­ресная жизнь. Ибо мой отец надо сказать, был не про­сто проповедником. Он был настоящим помощником людям в их бедах. Он был знаком с жизнью всех сло­ев общества и мудро наставлял меня, делясь всевоз­можными опытами, чтобы это запечатлелось в моей памяти. Уже тогда я понял, что: проповеди — это ни только результат строгой умственной дисциплины, начитанности и учености, хотя все это важно, но и са­мой жизни. Поэтому, естественно, мне всегда было трудно решиться избрать дело евангельского служе­ния.              

Даже в те юные годы мой неугомонный любозна­тельный ум не оставляла мысль, что когда-нибудь Бог призовет меня к евангельскому служению. Признать­ся честно, это удивляло меня, и еще в большей мере удивляло тех, кто меня знал.

Но я всячески старался подавить такие мысли. Не считаясь с усилиями родных, несмотря на ту настой­чивость, с которой взывал голос Божий к моему юно­му сердцу, я пытался избавиться от того, что по глу­пости воспринимал как «ограничения», и обрести то, что ошибочно принимал за «свободу».

Да, когда это требовалось, я подавлял голос сове­сти. И старался понять, что представляет собой жизнь. Я мечтал стать мудрым. И делал все для того, чтобы основательно приготовиться, обеспечить свою буду­щую жизнь и занять достойное место в деловом мире. Я решил стать инженером-строителем и притомлучшим! Так я планировал.

Другими словами, я решил избрать трудный путь уклонился от  Божьего призыва и начал составлять свои планы без Его участия.

Но это все дальше и дальше увлекало меня в та­кой лабиринт противоречий, которого я не предвидел на своем тщательно продуманном пути к успеху. Тру­дности привели к полному замешательству.

Я пытался жить по своим правилам. Но безуспешно. Я совсем растерялся, но не признавался в этом ни другим, ни тем более самому себе. Однако в течение этого времени меня не оставляла мысль, что я отвер­гаю именно то, в чем в действительности нуждаюсь.

Бог не оставлял меня, хотя я и хотел, чтоб меня оставили в покое. Слишком любит Он нас, чтобы ус­тупать всем нашим желаниям. Подобно человеку, принявшему чрезмерную дозу снотворного, я нуждал­ся в постоянном движении. «Пока есть удары есть и Личность». В этом и состояла вся трудность моего положения, Но за всем этим стоял Бог. И поэтому я не находил себе места.

Противоречие между тем, что я считал правиль­ным, и тем, что «все так делают», приводило меня в смятение и порождало противоречивые чувства. Вся­кое напоминание о той жизни, которая была бреме­нем для меня, каждый человек, с которым были свя­заны воспоминания о прошлом, выводили меня из рав­новесия. В душе происходил некий мятеж, так ска­зать, гражданская война.

Наконец я понял, что дальше так жить нельзя. Это случилось в пятницу вечером. Я сидел на собрании, где как раз говорил мой отец. Вот он стоит, дорогой Божий человек, мягкие седые волосы и благородное лицо весь воплощение доброты. Он обращался не только ко мне, а ко всему собранию, но каждое его слово словно удар ножа ранило мое сердце. Я встал и, обуреваемый тревогой, вышел и направился под сень деревьев. Никогда не забуду тех роковых минут. Тихим легким вечером я вглядывался сквозь кроны деревьев в небеса, где правит Бог. Вдруг, подняв ку­лак к небу, я сказал: «Дух Святой, оставь меня! И больше не возвращайся ко мне!»

Благодарю Бога, что эта молитва осталась без от­вета! Но произнесенные слова до глубины потрясли меня и все во мне перевернули. Ведь это были слова молитвы, хотя и дерзкие в своем вызове.

То был кульминационный момент в длинной цепи событий, в которых дьявол превзошел самого себя, зайдя слишком далеко. Я начал совершать поступки, которые удивляли и поражали даже меня самого. Я на­ходился в полном смятении!

Во время мучительных исканий я имел одну воз­можность, одно преимущество, которое не все имеют, возможность сравнивать. Вращаясь в деловом мире, общаясь и беседуя с теми, кем я восхищался, я редко встречал по-настоящему счастливых людей. А когда видел вокруг себя возрожденных людей, излу­чающих радость, впечатления ранней юности возвра­щались ко мне. Когда-то и они были скучающими и беспокойными, мало отличавшимися от тех, кем я пы­тался восхищаться. И я не мог не сравнить полноту благословений и довольство, которые я испытывал раньше, с той пустотой, которую переживал теперь.

Мой курс не оправдал себя. Глубоко убежден, как и всякий испытавший это на себе, что «путь беззаконников труден». Этим я не собираюсь утверждать, что в грехе нет никакого удовольствия. Есть. Но это удо­вольствие кратковременное. Оно не удовлетворяет жизненных потребностей. А цена такого удовольствия слишком велика. Так я начал различать тонкий по­черк дьявола. И решил порвать с этим.

Вряд ли я догадывался, что стою на пути к воз­рождению, которое сведет на нет мои прежние меч­ты о личном счастье и благополучии. Мне еще пред­стояло открыть тайну, которая спасет не только мою беспокойную душу, но и поможет миллионам других людей, которые, сами того не сознавая, желают этого.

Долгие месяцы эта простая, очевидная тайна ус­кользала от меня. Тогда я. решился серьезно перест­роить свою жизнь, полагая, что это мой долг. И со скрупулезностью инженера-строителя я принялся воп­лощать в жизнь свои намерения. Я прилагал немало усилий, чтобы навести в своем доме порядок. Истина была мне известна. В этом отношении трудностей не предвиделось. Но религия по меньшей мере мой опыт в ней оказалась не в состоянии ответить на вопрос, как это сделать.

Больше всего меня волновало то, что, несмотря на все усилия, я каждый раз терпел поражение. И вот что удивительно: когда я обращался к пожилым и, казалось, опытным христианам с вопросом, как мне победить искушения и греховные привычки, советы сводились к простому «попытайся еще раз».

И хотя это звучало как призыв к самовнушению, я снова и снова собирал всю свою волю, напрягал мышцы, предпринимал новые попытки. Но со време­нем воля ослабевала, и меня снова отбрасывало назад, туда, откуда я начинал. Затем наступало разо­чарование. А зачем оно мне, разочарование?

Что-то здесь было не так. Я преклонил колени и молился. Затем открыл Слово Божье и стал внима­тельно изучать его. Если этот опыт христианской жиз­ни был истинным, тогда он должен отчетливо проя­виться в моей жизни.

И вот что произошло потом. Открыв Слово Божье, я не нашел там совета «попытайся еще раз». Но там были такие слова: «Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкши делать злое?» (Иер. 13:23). И еще слова Иисуса: «Собирают ли с терновника ви­ноград или с репейника смоквы?... Не может дерево худое приносить плоды добрые» (Матф. 7:16, 18). Неудивительно, что мои старания и усилия не принес­ли желаемых результатов!

А теперь представьте себе мои чувства, когда я на­шел в седьмой главе Послания к римлянам точное описание всего пережитого мною, описание, почти идентичное по своей точности. Прислушайтесь к сло­вам апостола Павла в Послании к римлянам (7:15) в переводе Филлипса: «Мое собственное поведение озадачило меня. Потому что, как оказывается, я не делаю то, что хочу делать, а то, чего действительно гнушаюсь... Всем своим умом я на стороне закона, но в своем естестве нахожу в действии совершенно дру­гой принцип. По совести я сознательно служу Богу, а по своей природе, как говорится, наперекор привязан к закону греха и смерти. Положение абсолютно без­выходное: кто на всей земле сможет освободить меня от оков моего  грешного естества? Благодарю Бога, есть выход через Иисуса Христа Господа нашего!»

Оказывается, есть выход! Это придала мне муже­ства. Очевидно, вся трудность заключалась в моей собственной греховной природе. Мне стало понятно, почему люди грешат. Я осознал, что вся наша плане­та возмутилась против доброго и любящего Бога, что падшее, извращенное и вырождающееся естество пе­редавалось от поколения к поколению; что грех, не­послушание и мятежный дух настолько исказили и извратили совершенную природу, которую Бог внача­ле даровал человеку, что никто на земле не может своими силами жить для Бога.

Не удивительно, что все мои попытки победить гре­ховные привычки не увенчались успехом. Да и могло ли быть иначе до тех пор, пока моя природа остава­лась неизменной? Я пытался сгладить это противоре­чие и греховные недостатки внешней дисциплинирован­ностью. Я вполне довольствовался тем, что греховные черты моего характера уживались во мне, и в то же самое время старался следовать добрым правилам поведения, обретая уравновешенность и силу воли.

Как часто я замечал, что подобное же переживают те, кто называют себя христианами. Но ведь одно де­ло, когда хозяйка дома старается быть приветливой обаятельной даже тогда, когда гость нечаянно опроки­нет что-нибудь на ее любимое платье. Внешне она спокойна, в душе же ее — все клокочет. Или возьми­те, например, отношение работодателя к неопытному рабочему или продавца к взыскательному покупателю. Он великодушен и вежлив ведь речь идет о его ав­торитете и репутации! хотя сердце его пылает него­дованием. Но совершенно иное дело внутренняя си­ла, способная освободить сердца от ненависти, злобы и раздражения.

Я понял, что внешнее благородное поведение не сможет разрешить внутренних проблем. Недостатки характера невозможно скрыть за внешним проявле­нием норм этики и культуры, а наши слабости тре­нировкой воли. Мне нужна сила, проникающая в глу­бины моего существа, иначе мое сердце навсегда ос­танется лживым!

Но вот, наконец, наступил рассвет в моей духовной жизни. Когда я прочитал слова, записанные в Пос­лании к Фессалоникийцам (5:24). «Верен Призыва­ющий вас, Который и сотворит сие», я воспрянул. Значит, Он обещает все это совершить в нас! А за­тем я прочитал Иуды 24 ст.: «Могущему... соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непо­рочными в радости». Это уже была не какая-то ча­стичная победа, не та, которая мне была знакома из собственного опыта. И наконец текст из Второго пос­лания Петра (1:4): «Которыми дарованы нам вели­кие и драгоценные обетования, дабы вы чрез них соделались причастниками Божеского естества», пол­ностью разрешил мою проблему.

Теперь я понял, почему все мои усилия оказались обреченными на неудачу. Бог, очевидно, намеревался совершить во мне глубокое и основательное изменение, а я противился этому. А это была именно та новая природа, в которой я нуждался. Такое изменение яв­ляется не меньшим чудом, чем превращение волка в ягненка.

Один мой близкий друг и благочестивый служи­тель помог мне понять эту истину на одном примере, который я хочу рассказать. Предположим, что свире­пый сын лесной чащи волк вдруг начал восхищаться мирно пасущимися овцами какая у них удивитель­ная жизнь! И он решил, что так должны жить все жи­вотные. Допустим, что он попытается жить так, как живут овцы. Легко ли ему придется? Сможет ли он удержаться, чтобы не возвратиться к прежнему обра­зу жизни? Зеленая травка, наверное, покажется без­вкусной, когда он вспомнит, как некогда пировал над тушами растерзанных им овец.

А теперь предположим, что Бог чудесным, извест­ным только Одному Ему образом наделит волка при­родой овцы. Составит ли теперь для него трудность жить подобно овце? Конечно, нет!

Теперь мы можем понять смысл выражения, запи­санного во Втором послании Коринфянам (5:17). А до этого времени это место, казалось, отражало притвор­ство благочестивых людей. На самом же деле здесь было   нечто несравненно большее. Послушайте: «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прош­ло, теперь все новое».

Ведь эти же слова я читал не раз! Они не были для меня новостью. Но когда передо мною начала рас­крываться тайна, стали открываться двери познания, я с удивлением стоял перед абсолютной простотой бо­жественного плана. В конце концов, почему мы дол­жны так запутывать его и представлять в такой не­вразумительной форме? Неужели в этом воля Бога, желающего спасти нас, открыть путь к спасению в словах, которых мы не можем понять?

К сожалению, религиозный лексикон, его знако­мый, часто повторяемый набор слов, порою теряет си­лу влияния на сердца людей. Мы так часто слышим иные выражения и слова, что едва ли воспринимаем их. Сколько раз мой дорогой отец пытался открыть Мне тайну. Но я не слышал его! Теперь же почти все, что я встречал на эту тему, занимало определенное место, словно это были ча­сти одного целого. Случай, описанный в третьей гла­ве Евангелия от Иоанна, стал весьма важным для ме­ня, о чем я раньше и не подозревал. Однажды ночью к Иисусу пришел Никодим, весьма уважаемый,  ши­роко образованный человек, обладающий достоинст­вом и достигший уровня культуры, редко встречав­шимся в то время. И вот под сводами восточного неба Спаситель мира с любовью и убедительностью раск­рыл то, что волновало Никодима: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть царствия Божьего». Какие это многозначи­тельные слова! Но Никодим не вполне понимал их, так как сомневался в возможности вторичного рож­дения. Между тем Иисус повторил эту же мысль в еще более ясных выражениях: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в царство Божье».

Эти слова Иисуса пробудили у меня особый инте­рес. Очевидно, такое изменение возможно. Но как оно могло произойти? Ответ на это я нашел в Евангелии от Иоанна (1:13): «Которые не от крови, не от хоте­ния плоти, но от Бога родились». Рождение свыше нечто такое, что не могло совершиться ПО ВОЛЕ ЧЕ­ЛОВЕКА! Неудивительно, что я терпел одни неуда­чи!

Воистину, мне нужно было изменить направление своей жизни. Я решил порвать со всем, что связывало меня с сатаной. Передо мной встала весьма неприятная обязанность исповедования, Я пережил печаль, которую, должно быть, пережил Петр, когда отрекся от своего Господа. Для меня настал момент, когда я искренне мог сказать: «Виновен. Один только я вино­вен. , Помилуй меня. Боже!» Именно это открывало путь для рождения свыше. Хотя я и не мог ничего сделать, чтобы это стало возможным.

Бесспорно, я был свидетелем чуда. Следовало ли мне, многообещающему инженеру-строителю, прини­мать это чудо? Несомненно! Кто старается достичь неба своими собственными усилиями, тот пытается со­вершить невозможное. Слава Богу, что жизнь хрис­тианина это не просто изменение или усовершенст­вование ветхой природы человека! Нет, это такое пре­образование человеческой природы, благодаря которому все обетования Божьи становятся явью. С тех пор, как я открыл эту тайну, и доныне величайшая радость — видеть на лицах людей отблеск этой исти­ны!

Так легко все это произошло! А сколько я потра­тил усилий! Послушайте: «Никто не видит таинствен­ной руки, снимающей греховное бремя; никто не ви­дит небесного света, нисходящего свыше, но благосло­вения даются каждой душе, которая с верой посвя­щает себя Богу. Тогда эта невидимая сила создает но­вое существо по образу Божьему» (Е. Уайт, «Жела­ние веков», с. 172). Никто не видит таинственной ру­ки. Но чудо налицо!

Слова не в состоянии выразить это! Перо не в со­стоянии описать того мира, который наполняет чело­веческое сердце при этом! Тайна моего изменения све­ла на нет все мои юношеские мечты. И я познал ее не самым легким путем. Но зато никогда не забуду сво­его опыта!

Разрешите вернуть вас к событиям того вечера, когда я, остановившись в тени деревьев, вглядывался в звезды. Если бы в тот вечер мне пришлось держать экзамен по теории истины, сдал бы его без запинки. С теорией все было в порядке. Воплощение теории в жизнь вот  главное, в чем я нуждался.

С тех пор и поныне я придерживаюсь принципа: если мне представляется возможность устно или пись­менно провозгласить истину другим, я провозглашаю ее убедительно, иначе все будет напрасным. В тот же вечер я осознал, какая страшная ответственность ле­жит на миссионере-евангелисте! Потому что ни один человек в мире, услышав призыв Христа, не может ос­таваться таким, каким он был до этого. Тогда же я понял, а теперь осознаю это еще глубже, человек, зная, что решается его вечная судьба, может воспри­нять теорию истины и все же погибнуть. Ибо без про­цесса преобразования, которое возможно только бла­годаря сверхъестественной силе, прежние греховные наклонности остаются такими же, да еще и возраста­ют; они куют новые цепи и вовлекают в рабство, из которого не вырвался еще ни один человек.

Я чудом избавился от такого рабства и решил для себя, что всякий, кто услышит мой голос, не должен сорваться в эту пропасть, не получив предостережения об опасности. Да поможет Бог людям, пассивно и беспечно прозябающим в тени поверхностного по­каяния, имеющим всего-навсего вид благочестия! Пусть мое служение поможет таким людям это моя искренняя молитва!

Теперь я знаю, что борьба в тот вечер под звезд­ным небом в действительности была началом и осно­вой всего моего служения. И Бог знал, что подлинное желание моего опустошенного сердца было совершен­но противоположно словам, вырвавшимся из моих уст. Отчаянный крик души, чтобы Дух Святой никог­да не оставлял ее вот какова была та молитва, ко­торую Он услышал в тот вечер. И я вечно буду благо­дарить Бога, что Он услышал немую мольбу моего сердца!