Впервые я
встретился с Сэмом в апреле 1956 года. Сэм был приговорен к казни в феврале, но
казнь была отложена.
В то субботнее
утро я совершал служение в городе Колумбусе, штат Огайо. Глядя на членов
церкви, поклоняющихся Богу при таких благоприятных обстоятельствах, я не мог
удержаться, чтобы не сказать им что в то время, как мы здесь совершаем служение
нашему Господу есть человек, который также молится вместе с нами, и который был
бы счастлив присутствовать среди нас. В моем кармане лежало письмо, которое
давало мне право навестить этого человека.
После
окончания служения я сразу же поспешил в центральную тюрьму штата Огайо. В
проходной я предъявил письмо, и мне было ведено подождать, пока не будет
сделана проверка, тот ли я человек, кому писал начальник тюрьмы. Наконец был
выделен охранник, который должен был проводить меня к Сэму и оставаться там в течение
всего свидания.
Я посчитал
даже сколько железных дверей с лязгом закрывались за нами. Их было пять.
Миновав две из них, мы остановились и нам выписали специальные пропуска. И
меня, и охранника обыскали, чтобы удостовериться, что у нас нет никакого
оружия. Затем, имея в руках лишь одну Библию, в сопровождении охранника я
оказался во дворе, в окружении мрачных серых каменных зданий.
Во дворе
совершали прогулку узники. Мы вошли в одно из зданий и пошли по длинному
коридору, на одной стороне которого были камеры, рассчитанные на четырех
человек. Взглянув вверх, я увидел, что каменный блок состоял из шести ярусов.
Но не здесь находилась конечная цель нашего посещения. Идя по коридору, я
увидел в стене серый металлический «чулан». Перед ним сидел охранник в
форменной одежде. Мы предъявили пропуск. Он встал, открыл дверь «чулана» и мы
вместе с сопровождающим вошли внутрь «чулана». За нами с лязгом захлопнулась
дверь.
Я стал
оглядываться, в замешательстве, недоумевая, что мы делаем в этом крошечном закутке,
но вдруг заметил в одной из стен глазок. Тогда я понял, что дальше есть еще
одна дверь, потому что увидел, как некто, должно быть, охранник, наблюдает за
мной в этот глазок. «Чуланчик» оказался маленьким коридорчиком с двумя
запертыми дверьми, возле которых дежурили два охранника. Как только охранник,
находившийся внутри, убедился, что наружная дверь плотно закрылась за нами, он
открыл свою дверь, и мы вошли.
Я оказался в
довольно большом помещении, по одну сторону которого находились камеры. Это было
самое надежное место, самая скрытая часть тюрьмы. Я стоял у камер смертников.
Охранник указал мне на стул, который стоял у одной из дверей, и сказал: «Это
для вас. Посидите». Из тактичности охранник сел рядом. Он сделал вид, что
дремлет. Но я знал, что он услышит каждое слово, сказанное нами.
Я заглянул в
глубину камеры и увидел молодого человека, хрупкого телосложения, приятной
наружности, лицо его, казалось, выражало ожидание.
Нас разделяло
два ряда решеток. Между ними — еще перегородка, чтобы невозможно было
что-нибудь передать внутрь. На расстоянии около метра от нее находилась вторая
решетка, а за ней камера — метра полтора в ширину и около трех метров в
глубину. Она освещалась маленькой электрической лампочкой, подвешенной на
шнуре. Я окинул взглядом содержимое камеры: койка, туалетные принадлежности,
одна-две фотографии, прикрепленные к бетонной стене — вот и все. Окон не было.
Камера была целиком из бетона. Дневной свет проникал в нее только из окна,
находящегося высоко над моей головой. Во время наших последующих свиданий
узнику разрешалось выходить за пределы дальней от меня решетки и садиться на
стул прямо напротив меня, но первая решетка все же разделяла нас.
Взглянув на
него, я спросил: «Вы Сэм?». Он ответил: «Да, я Сэм», и затем назвал меня по
имени, хотя мы никогда не встречались. Я думаю, что мы сразу же оба
почувствовали, что хорошо знаем друг друга по длительной переписке, так как
Сэм занимался на заочном курсе по изучению Библии. Он писал нам, и по письмам
мы убедились, какая огромная перемена происходила в нем, и мне очень
захотелось встретиться с ним, чтобы узнать, была ли эта перемена столь полной
и искренней, какой казалась. Во время этого и последующего визитов я убедился,
что в нем не было никакого притворства. Обращение Сэма было искренним! Это признали
даже тюремные надзиратели.
Глядя на Сэма
во время первой встречи, я подбирал нужные в таких обстоятельствах слова.
Возможно, я начал довольно неудачно. Я сказал: Сэм, тяжело встречаться с вами.
Он ответил: Пастор, не беспокойтесь обо мне. Я счастливейший человек в мире. Я
спросил: Почему Сэм?
Он ответил:
Когда я был там, на свободе — и Сэм неопределенно показал в сторону внешнего
мира, — я жил без надежды, но здесь я понял, что Иисус Христос — мой Спаситель.
И сейчас я чувствую, что мне все равно, что случится со мной в ближайшие дни.
Для меня важно только то, что случится со мной в грядущем мире, а я получил
надежду на жизнь в этом грядущем мире.
Мы увлеклись и
были совершенно поглощены беседой на тему, волнующую его — о радости, которую
он нашел в общении со Спасителем, когда обрел Его. Он рассказал мне о своем
первом опыте молитвы. Обнаружив в Писании, что есть Тот, Кто предлагает
прощение грехов, обещает мир и уверенность, принимающим Его, Сэм решил просить
у Бога помощи, в которой так нуждался. Он чувствовал, что не может служить
Богу, находясь в камере смертников, а поэтому считал, что для него важнее выйти
из тюрьмы, чтобы начать новую жизнь повиновения воле Божьей. Он сказал мне, что
его первая молитва в камере осталась не услышанной, потому что была основана
только на его прежнем опыте и знаниях. Сэм просил Бога помочь ему достать
револьвер, чтобы он мог выйти из тюрьмы и уже на воле начать новую жизнь.
Рассказывая об этом, Сэм улыбнулся и сказал, что все мы нередко склонны думать
так же. Нам кажется, что будь у нас еще хоть одна возможность, мы поступили бы
правильно!
Через
некоторое время Бог коснулся души Сэма и внушил ему, что побег не нужен и не
поможет ему. В течение нескольких дней он продолжал сосредоточенно обдумывать,
как учение Иисуса Христа может быть применено к его жизни. Наконец он пришел к
выводу, что должен забыть о револьвере и побеге. Самое главное, считал он, —
сообразовываться с Богом.
Поэтому в
следующей молитве он уже просил о прощении всех грехов. И вручив свою жизнь и
будущее в руки Божьи, Сэм ощутил непреходящий мир и уверенность, которые искал
всем своим сердцем.
Впервые за всю
свою сознательную жизнь эту и последующие ночи он спал как ребенок, не страшась
будущего и не заботясь ни о чем, ибо знал, что обрел Бога. Это был воистину тот
мир, который может дать человеку только Иисус Христос. Это тот мир, который
приходит после прощения грехов и удаления чувства вины.