Попав в тюрьму
за убийство Ширли Бредфорд, Сэм написал историю своей жизни. Она вся дышит
гордостью и бахвальством закоренелого преступника. Шериф показал мне ее только
после смерти Сэма. Прочитав ее, я едва мог поверить, что эта история написана
человеком, которого я любил и очень ценил. Я знал его как человека, все
существо которого было преисполнено глубоким смирением, невыразимой
благодарностью Богу за прощение грехов и твердой христианской надеждой на
вечную жизнь. Чтобы вы могли понять всю глубину перемены, происшедшей в нем, я
поделюсь с вами выдержками из автобиографии Сэма, которую он написал до
познания Христа...
«Я родился 20
июня 1929 года в округе Марион. До десяти лет я был пай-мальчик. Совершал я
только мелкие шалости: взломал разик замок в школе, похитил мелочишку на
сигареты из кассы, где трудился папаша, украл 2 револьвера у соседа и денежки у
Вика Хейса.
Когда мне
стукнуло десять лет, я стал смелее. За шесть лет я украл шесть автомобилей, на
двух попался, но четыре благополучно сбыл.
Потом я решил,
что с автомобилями много возни и стал подделывать банковские чеки. Я занимался
этим в разных местах: в Марионе, Дейтоне, Акроне, Лайме и Луисвилле, Кентукки.
Дела мои шли
из рук вон. Где бы я ни появлялся, лягавые норовили меня сцапать. Да еще
приставали, чтоб я в школу ходил. Ну я и пошел работать: сперва в цирк братьев
Коулов, потом к Джорджу Свиту в шоу «Дикий Запад», а оттуда уехал с Клайдом
Битти и его дрессированными зверюшками. В конце концов все это мне надоело и
вскоре я смылся в Кливленд и записался в армию. Не потому, что сильно хотелось.
Зарплата оказалась совсем не такой, как я думал, но по крайней мере хоть
лягавые отвязались. Меня отправили в Форт-Макклелланд, штат Алабама.
Там я решил,
что такая житуха не по мне. Так что я устроил себе тепловой удар и залег в
госпиталь. Я провалялся там пару месяцев, а затем получил первую
увольнительную на выходные. Но я и тут время не терял даром — подделал две
чековые книжки, и после веселой погони полиции опять оказался в госпитале.
Начальник был
страшно злой, потому что я опоздал на двадцать семь дней. Он сказал, что
полгода будет удерживать с меня две трети жалованья. Он решил отправить меня в
Форт-Дикс, дал мне билет на поезд и мои вербовочные документы. Я понимал, что
без документов им будет трудно меня найти, и снова ушел в самоволку.
Еще несколько
чековых книжек, — и я снова угодил в тюрьму, а затем меня опять возвратили в
армию и отправили в Форт-Хейс в Колум-бусе, штат Огайо. Но однажды я увел
автомобиль и отправился на нем в добрый старый Марион, штат Огайо. Полиция
сцапала меня уже после обеда. Я наплел им про свою тяжелую жизнь и они
поместили меня в юношескую колонию. Когда за мной пришли солдаты, я готовился к
побегу, и они меня застукали. Меня снова отправили в Форт-Хейс.
Начальники там
просто лопались от злости и посадили меня на две недели в кутузку. Потом меня
отправили в Форт-Нокс, штат Кентукки, и там тоже засунули в кутузку и заставили
работать в гараже под охраной. Недельки через две я нашел несколько ножовок и в
ту же ночь я и вместе со мной семеро таких же парней распилили решетку в окне и
смылись. На второй день нас поймали. Начальнички прямо взбесились и сказали,
что раз мои вербовочные документы утеряны, меня увольняют из армии. Это для
меня было как музыка, и в сентябре 1947 года я был отчислен из армии.
Я вернулся
ненадолго в Марион и подделал парочку чековых книжек, чтобы ищейки не скучали.
Они попытались меня схватить. Два выстрела, одно разбитое окно, и я скрылся в
доме своего друга. Еще месяц, еще несколько чековых книжек, и я снова в бегах.
Я одалживаю автомобиль и бросаю его за городом.
Несколько
месяцев спустя я встретил девушку, которая стала моей первой женой. Две недели
мы женихались, а потом отправились в Форт-Уорт, штат Техас, и поженились. И я
взял фамилию жены. Мы прожили вместе около двух месяцев, и я решил, что с меня
достаточно. Я ушел от нее и вернулся в Канзас-Сити. Насколько мне известно, моя
первая жена там и осталась. Я ее с тех пор не видел.
Потом я снова
женился. Она была хорошая девушка и никак не могла понять, почему мы мотаемся
с места на место. После очередного дела мы отправились в Сан-Антонйо, штат
Техас, а затем через несколько недель в Рио-Гранде Там я обчистил домик в
мотеле, но не успели мы проехать и семи километров, как нас остановили. Я устраиваю жене скандал за то, что она,
пакуя вещи, по рассеянности прихватила чужое — и нам все сходит с рук. Нам даже
дали номер еще на одну ночь. К этому времени у меня вышли все деньги. Неделю мы
питались одними фруктами, а мне хотелось и мяса, поэтому я решил ограбить
небольшой ресторан. В тот вечер мы уехали в одиннадцать часов с четырьмя
сотнями в кармане.
После двух
месяцев веселой жизни в Мехико мы, наконец, отправились в Остин, штат Техас, с
тридцатью шестью центами и двумя собаками, которых тоже надо было кормить.
Собаки целый месяц жили на грейпфрутах. Я пристроился работать водителем
грузовика, и мы стали жить-поживать. Как-то ночью я обчистил бакалейную лавку,
и дела пошли довольно круто. Наказав на несколько чеков своего хозяина, мы с
женой направились в Канзас-Сити (моя жена как раз забеременела). Потом я пошел
работать к Френку С., но не поладил с ним, и я согласился работать на Джейка
Г., доставляя контрабанду по всему городу. Я также работал в одном клубе,
вышибая просроченные долги.
Но наконец мне
это все надоело, и я решил заняться честным трудом. Через четыре-пять месяцев
должен был появиться ребенок, и поэтому я намеревался где-нибудь прочно
обосноваться. Мы поехали туда, где жили родители моей жены, и я устроился
работать на ферме за 120 долларов в месяц. Через пару месяцев я понял, что
прочно зацепиться не смогу нигде.
Поэтому я
украл пару чековых книжек, и мы отправились в штат Айова с 1100 долларами в
кармане. Затем я пошел работать к фермеру в Полк-Сити, и работал там до тех
пор, пока меня не поймали на том, что я переставлял шины с хозяйского
автомобиля на свой. Мне пришлось выбирать: удрать или сесть в тюрьму. Я решил
удрать. Потом я пошел работать к фермеру в соседнем округе. Он был порядочная
скотина — платил мне всего девяносто долларов, а хотел, чтобы я работал как
лошадь. Поэтому я решил, что когда придет день расплаты, я уйду и возьму все,
что мне положено. Так что, уходя, я прихватил новый холодильник, кровать,
пружинный матрац, четыре стула, три ковра, радиоприемник, две сотни цыплят и
хорошенького маленького поросеночка.
Потом я пошел
работать к фермеру по имени Фриц К. Он платил мне 135 в месяц, но уж очень был
болтливый. Однажды, когда он был на ярмарке, мы решили покинуть его. Мы взяли
с собой его новый грузовик, три удочки, винтовку 410 калибра, две новых чековых
книжки, подделав несколько персональных чеков на его счет. И — поминай как
звали...
Через Огайо,
Индиану, Иллинойс мы вернулись обратно в штат Миссури. Жена хотела, чтобы
ребенок родился в ее родном штате. Около Канзас-Сити за превышение скорости
меня остановили. Хотя я знал, что по номеру автомобиля меня могут схватить,
сделать ничего было нельзя. Меня посадили в тюрьму, а жену поселили в
гостинице.
Все улики были
против меня. Передо мною стоял вопрос: сознаться в подделке чеков или не
сознаться, но тогда моя жена будет привлечена как соучастница. У меня не было
другого выхода, и я сознался. Меня посадили в Жеферсон-Сити 8 сентября 1949
года, приговорив к семи годам.
Через 27
месяцев я должен был получить условное освобождение. Каким-то чудом жена
ухитрилась сохранить ребенка и добиться моего освобождения через 17 месяцев. Я
до сих пор не знаю, как ей это удалось. Меня послали в Карлтон под надзором
полицейского из Канзас-Сити. Он мне скоро надоел, и, оставив жену и ребенка у
ее родных, я опять принялся за чеки. С одиннадцатью чеками в кармане я держал
курс (вы угадали) в Марион, штат Огайо.
Я пробыл в
Марионе дней двенадцать. Меня взяли пьяного в баре, когда я всаживал пули в
винные бутылки за стойкой бара. Мне предъявили обвинение в семи пунктах. Дела
были плохи, поэтому я решил удрать из тюрьмы, перепилив ножовкой решетку окна.
Меня поймали на месте преступления и добавили ко всем прочим статьям еще и
попытку к бегству.
До суда
оставалось еще несколько дней. но однажды шериф Рой Реттер поймал меня на том,
как я грел воду, чтобы опрокинуть на него, когда откроется дверь. Он сказал,
что позаботится, чтобы я получил за все сполна. И позаботился — месяц за
ношение оружия и три месяца за попытку к бегству.
Отбывать срок
меня отправили в Миссури. Год спустя я был разведен с женой, после того как у
нее родился второй ребенок. Из тюрьмы я был освобожден 12 февраля 1955 года.
В то время моя
мать работала в Иниде, штат Оклахома, поэтому я отправился туда. Через неделю я
решил перебраться в Индианаполис. Днем я работал, а ночью занимался другими
делами и совершил там два грабежа. Мне все сошло с рук, поэтому 5 марта 1955
года я отправился во Фримонт. Вы знаете, что произошло там (там произошло уже
упомянутое убийство.
Из Фримонта я
отправился в Канзас-Сити. Там я повидал своих детей и ограбил одного типа. Я
имею в виду тот случай, когда запер человека в холодильнике. Затем я поехал в
Спрннгфилд и встретил там приятеля. Мы вместе провернули один грабеж, и я
отправился в Веллингтон, штат Канзас. Я искал там друга, с которым вместе
отбывал в Миссури, но он опять сидел. Я встретил его брата, и мы задумали с ним
ограбить банк. Я истратил все до последнего цента и основательно готовился к
этой операции, но в последний момент мой напарник передумал.
А мне нужны
были деньги. Я задолжал за комнату, а вечером у меня было свидание. Поэтому,
увидев открытий винный ларек, я его обчистил. Потом переоделся, взял такси и
отправился к своей новой любовнице Филлис. Ее папаша настаивал, чтобы я взял
его автомобиль. Мы отправились в соседний городок и там закусили. Возвратились
домой мы с Фил-лис и ее двухлетней дочкой в одиннадцать часов вечера. Все было,
вроде, в порядке, но только я сажусь, как входят трое полицейских. Оказалось,
что папаша моего приятеля на меня настучал.
Вот и все. Я
всегда говорил: прав я или не прав, — я не сверну со своего пути. Я не
собираюсь прятаться за спину кого бы то ни было и готов получить все, что
заслужил, и никого не буду винить за это. Если бы я сказал, что изменю свою
жизнь, я нарушил бы свою клятву друзьям. Но я ее никогда не нарушу».