ЧАСТЬ I: ЛИЧНОСТНЫЙ КРИЗИС

Униженные и оскорбленные

На заре христианства языческий писатель Цельс, насме­хаясь над Иисусом, презрительно называл Его самым стран­ным из учителей. Почему? Да потому, что, «в то время как другие взывали: "Придите ко мне, достойные и добродетель­ные", этот одинокий Учитель провозгласил: "Придите ко мне, отверженные и растоптанные жизнью". В результате эти ужас­ные люди поверили Его словам, и за Ним потянулся самый разнообразный человеческий сброд».

Христианский мыслитель Ориген дал сокрушительную отповедь писателю-язычнику. «Верно, Иисус призвал унижен­ных и оскорбленных, — говорил Ориген, — но Он не позво­лил этим людям остаться никчемным сбродом; из материала, который вы отбросили как бы негодный, Он вылепил людей, вернув им самоуважение и дав возможность встать на ноги и посмотреть в глаза Господу. Они были забитыми, ничтожны­ми и жалкими существами; Сын сделал их свободными».

Вы, должно быть, замечали, что порой труднее всего иметь дело с теми, кто якобы абсолютно безгрешен. По край­ней мере с теми, кто нетерпим к чьим-то недостаткам. В Биб­лии сказано: «Все согрешили» (Рим. 3:23). Но некоторые люди считают себя исключением из этого правила.

Предполагается, что все люди добры. Верно? Тогда поче­му с некоторыми святыми так трудно уживаться? Почему столь многие явно хорошие люди выглядят так, будто их выстира­ли, но забыли отутюжить? Вы не замечали за собой грешных мыслей, что предпочли бы жить на небе по соседству с каким-нибудь террористом, чем со своей теткой Кейт?

Почему же рядом с Иисусом, несмотря на Его совершенст­во и Божественную природу, было так легко и свободно? Поче­му даже последний из грешников находил в Нем понимающе­го Друга? В то время как религиозные деятели того времени, с их надуманными суровыми требованиями и вечной гримасой неодобрения, держали людей в страхе и напряжении?

Дело в том, что Иисус любил грешников — даже тех, кого остальные считали отщепенцами и ни к чему не годными чело­веческими отбросами. Он ел вместе с ними, утешал, исцелял и подбадривал их. Если Он и не мог терпеть кого-то, так это тех, которые считали себя безгрешными. До них Он никогда не мог достучаться. Он любил их, но они не желали, чтобы их люби­ли. Он хотел спасти их, но этих людей оскорбляло малейшее предположение о том, что они нуждаются в спасении

Иисус пришел «призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9:13). Он пришел «в мир спасти грешни­ков» (1 Тим. 1:15). Только грешники являются предметом Его заботы!

Означает ли это, что Иисус был снисходителен ко греху? Нет. Нисколько. Скорее всего, Он обладал удивительной и неоценимой способностью ненавидеть грех и в то же время любить грешника. Ему всегда удавалось стать на сторону греш­ника, не попустительствуя при этом греху.

 


Однажды, когда Он проповедовал, к Нему бесцеремонно притащили какую-то женщину. По словам обвинителей, ее застигли в момент прелюбодеяния. Следует ли побить ее кам­нями, как то заповедано законом Моисея? Стражи нравствен­ности делали вид, что нуждаются в Его совете. Но за этим скрывалась тщательно продуманная интрига. Если Он отве­тит, что ее не следует* побивать камнями, они обвинят Его в забвении Моисеева закона. А если Иисус ответит, что согре­шившую следует наказать, то они донесут на Него римским властям, ибо римляне, как вам известно, не желали, чтобы иудеи развлекались такими вещами, как смертная казнь.

Иисус сразу же заметил подстроенную фарисеями ловуш­ку. Он, казалось, не обратил внимания на их вопрос. Низко склонившись, Он стал что-то писать на земле у Себя под ногами, как бы ничего не слыша. И это разозлило книжников и фарисеев. Они приходили в негодование, когда на них не об­ращали внимания.

Законники придвинулись ближе, настаивая, чтобы Иисус ответил. Затем, посмотрев вниз, прочитали написанное Им. И были поражены. Возможно ли это? Неужели там, на песке, начертаны позорные тайны их собственной жизни?

«Хорошо, — согласился Он, — побейте ее. Только пер­вым пусть бросит камень тот, кто никогда не грешил!» И про­должал писать.

Знал ли Иисус, что обвинители этой женщины как раз и были теми, кто довел ее до греха? Я думаю, знал. Неудиви­тельно, что все блюстители законности разошлись. Опасаясь, как бы толпа любопытных не заглянула через их головы и не прочитала то, что было написано на земле, они незаметно улизнули, оставив женщину наедине с Иисусом.

Парализованная стыдом и страхом, ожидая, что в нее вот-вот полетит первый камень, женщина боялась взглянуть вверх. Но вот она услышала ласковый голос Иисуса. «Где твои обвинители? Осудил тебя хотя бы один из них?»

«Нет, господин», — ответила женщина.

И тогда раздались самые прекрасные слова, какие ей толь­ко приходилось слышать: «И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши».

У Иисуса была прекрасная возможность устроить пере­крестный допрос и прочитать лекцию, которую грешница ни­когда бы не забыла. Но Он этого не сделал, напротив, Он постарался пощадить ее стыдливость. Он произнес только: «Иди и впредь не греши». И этого было достаточно. Согре­шившая женщина знала, что Иисус беспощаден к греху. Но она знала и то, что обрела понимающего Друга. Надо ли удив­ляться, что она навсегда полюбила Его?

Да, именно лицемерные обвинители, а не их жертва, вы­шли из этого столкновения пристыженными и уязвленными.

Иисус пришел «исцелять сокрушенных сердцем» (Лк. 4:18), а не наносить новые раны. Он всегда проявлял чуткость к чужим чувствам. Он не ставил людей в неловкое положение и не разоблачал виновных публично. Даже Иуду пощадил Хри­стос. Он неоднократно мог бы уличить в преступных

 

* Здесь и далее выделено автором.


замыслах того, кто Его предаст, но, не желая зла, Христос пытался любовью уберечь Иуду от этого ужасного поступка.

А вот иной пример. Барбара Уолтерз брала интервью у Патти Херст. Кто такая Патти Херст? Похищенная в девятна­дцатилетнем возрасте девушка, «с которой никогда не проис­ходило ничего плохого», в течение пятидесяти семи суток со­держалась взаперти в чулане, в кромешной тьме. Ее пытали, допрашивали, насиловали. Непрестанно угрожали смертью. Принудили участвовать в ограблении банка. Так Патти стала преступницей, которую разыскивало ФБР. Убежденная в том, что родители от нее отказались, что они никогда не захотят иметь с ней ничего общего, что она никогда не сможет вернуть­ся домой, убежденная в том, что это конец, что она — конче­ный человек, и ей надо смириться и присоединиться к своим похитителям, убежденная в том, что агенты ФБР расстреляют ее на месте, а если не они, то это сделают ее преступные ком­паньоны, — Патти Херст настолько отчаялась и уверилась во всем этом, что ей даже в голову не приходило бежать, хотя возможностей для этого было предостаточно.

Барбара Уолтерз — прекрасная журналистка, но она за­брасывала девушку все более мучительными вопросами, кото­рые иногда казались просто безжалостными. «Почему вы не отказались? Почему не сказали им, что не желаете в это впу­тываться? Почему вы вели себя именно так? У вас было много возможностей бежать... Почему вы ими не воспользовались? Несколько дней вас никто не охранял... Вы могли найти теле­фон и позвонить родным. Почему вы этого не сделали?»

«Это просто не приходило мне в голову», — отвечала несчастная девушка.

Мы не можем ее понять. Мы не можем понять, почему кто-то не делает того, что мы, как нам представляется, обяза­тельно сделали бы. Мы совершенно уверены, что в подобных обстоятельствах мгновенно бросились бы к телефону; или из­дали такой душераздирающий крик, что его услышали бы во всей округе; или стремглав бросились бы к первому полицей­скому. Мы уверены, что, освободившись и оказавшись в дру­жеских руках полиции, мы не стали бы сжимать кулаки, де­монстрирующие преданность революции, и не выдавали бы свою сомнительную деятельность за «партизанскую войну».


Нам не потребовалась бы целая неделя, чтобы осознать, что мы «никогда больше не должны говорить все это», чтобы выжить. Мы очень хорошо умеем задавать вопросы и соизме­рять ответы критериями своего сознания, не понимающего, что значит быть похищенным.

А вот Иисус понимает. Он понимает жертву похищения. Он понимает каждого грешника. Он понимает вас и меня.

Задумайтесь на мгновение о том, какие трудные вопросы мог бы задать нам Иисус, будь Он репортером! Но Он этого не делает. Он не таков!

Давайте вместе отправимся в далекое-далекое прошлое, в тот день, когда Иисус, утомленный и изнывающий от жа­жды, в самую жару сидел у колодца. Какая-то женщина с кувшином подошла набрать воды. Иисус попросил у нее на­питься.

Как? Иудей просит у самарянки напиться? Женщину по­разило уже одно то, что иудей вообще с нею заговорил!

Но Иисус знал, что она жаждала даже больше, чем Он. Иисус знал, что до сих пор самарянка пила из загрязненных, не утоляющих жажды источников. И Он обратился к женщи­не с сочувствием и лаской, доселе ей неведомыми. «Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: "дай Мне пить", то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую» (Ин. 4:10).

Самарянка захотела этой живой воды. Тогда Иисус ве­лел ей пойти позвать ее мужа и вернуться вместе с ним.

«У меня нет мужа», — ответила женщина. И Иисус ска­зал ей, что у нее было пять мужей, а тот, с которым она теперь жила, также не был ее мужем.

Потрясенная, она попыталась сменить тему разговора. Да и кого бы это не поразило? Ведь женщина осознала, что перед нею Тот, Кому все о ней известно. И все же Он хотел дать ей воды живой. Может быть, это и есть Мессия, приход Которого предсказывали пророки? И Иисус сказал ей: «Это Я, Который говорю с тобою» (стих 26).

Самарянка была так взволнована, что, забыв свой водонос *, забыв дать Иисусу напиться, побежала в город, говоря каждому

* Сосуд, в котором носили воду. — Примеч. ред.


встречному: «Пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?» (Стих 29).

Иисус велел ей привести мужа, но она созвала всех, кого знала. Спаситель окинул взглядом окрестные поля и увидел, что идут и лудильщик, и землекоп, меняла и землевладелец, арендатор и врач, сосед и знакомый, дядя и зять. Поля побе­лели от одежд самарян, жаждущих посмотреть на Человека. Иисус был счастлив, ибо только Он знал, как они нуждаются в живой воде!

Какое назидание мог бы прочитать Иисус женщине с по­добным прошлым! Какие уничтожающие обвинения могли бы слететь с Его уст! Он мог бы безжалостно забросать ее каверз­ными вопросами. И тогда никто не пошел бы через поля, что­бы встретиться с этим Человеком!

Друг мой, я хочу повторить слова той самарянки: «Пой­дите, посмотрите Человека! Оставьте ваши негодные источни­ки, никогда не утоляющие жажды; оставьте попытки выко­пать свой собственный колодезь. Копая, вы только усилите жажду. Идите и встретьтесь с Иисусом; приходите и пейте из Его источника, и вы никогда больше не будете страдать от жажды!»

В Сан-Франциско, как и на всем побережье Восточного залива, стояла небывалая жара. И как раз в это время шло богослужение на открытом воздухе. В те дни все жили, гото­вили пищу и спали в палатках, буквально задыхаясь от жары. Но, несмотря на это, жители палаточного городка до отказа заполнили огромный павильон, чтобы послушать одного из своих самых любимых проповедников — пастора Лютера Уоррена. Среди них находилась молодая женщина с двумя ма­ленькими детьми. И им, разумеется, никак не сиделось на месте.

Наконец, вдоволь набегавшись, одно очаровательное дитя, двухлетняя девочка, уснула на руках матери. У старшей де­вочки, которая никак не могла угомониться, были такие же голубые глаза и слегка вьющиеся белокурые волосы. Женщи­на очень хотела послушать проповедь и терпеливо увещевала сидящую рядом дочь. Но было слишком жарко, да и склад­ной стул казался чересчур жестким, и вскоре произошло не­избежное — девочка попросила пить.

Мать медлила, не решаясь потревожить спящего у нее на руках ребенка. И вдруг старшая малышка неопределенно махнула рукой в сторону кафедры: «Там у одного человека есть вода!»

В те дни ребенок не боялся попросить воды у незнаком­ца — тем более в церковном лагере. Мать разрешила, нака­зав сразу же вернуться, затем откинулась на спинку стула и расслабилась. Может быть, теперь она спокойно послушает проповедь.

И вдруг, не веря своим глазам, она увидела, что ее ма­ленькая дочь направляется прямо к помосту и просит пропо­ведника дать ей напиться! Оцепенев от стыда, женщина смот­рела, как пастор Уоррен прервал проповедь и налил стакан холодной воды из стоявшего на кафедре графина. Девочка вы­разила свою благодарность тем, что подняла красивенькие го­лубые глазки и пристально посмотрела в очи проповеднику.

Если бы вы знали пастора Лютера Уоррена, то догада­лись бы, что он не имел ничего против такой неожиданной сцены. Наоборот, это дало ему идеальную возможность пого­ворить о прохладной, вселяющей бодрость живой воде в жар­кий день, когда все страдают от жажды.

Посмотрите, друг мой! Там, на кресте, — Человек, у Ко­торого есть вода! Живая вода! И вы можете пойти прямо к Нему и попросить у Него напиться. Он не будет возражать, если Его побеспокоят такой просьбой.

В ту пятницу Иисус умирал. Грехи рода человеческого сокрушили Его жизнь. Во всей мировой истории еще не было более важного момента. А вор, распятый на кресте рядом с Ним, потревожил Его, безмерно страдающего, стран­ной просьбой.

Что случилось? Ведь исполнение всего замысла спасения было приостановлено на то время, пока Иисус отвечал на моль­бу раскаявшегося злодея!

Обратитесь к Нему! Он остановится, чтобы ответить и вам — в любое время! Можете смело идти к Нему и попросить у Него глоток воды — чтобы никогда больше не страдать от жажды! Вы можете попросить Его об этом прямо сейчас!