Рожденные летать

Конструкция самолета-истребителя отличается необык­новенной точностью: особый тип крыла и его стреловидность, оригинальное решение хвостовой части, обтекатель двигате­ля и, разумеется, абсолютно рассчитанный вес. Чтобы само­лет полетел, все должно быть правильно.

Но знаете ли вы, что крошечный воробей, живущий у вас во дворе, был сконструирован для полета более точно?

Воробей по некоторым меркам стоит немного. Во време­на Христа их можно было купить за грош пару. И все же Иисус говорил, что ни один воробей не упадет на землю не замеченным Его Отцом.

И мы говорим: «Это любовь, это забота. Мы можем наде­яться, что любящий Господь не обойдет вниманием даже ни­чтожного воробья».

Но знаете ли вы, что воробью уже было уделено значи­тельное внимание, прежде чем он впервые поднялся в небо? Действительно, конструируя воробья, Господь явно проявил не меньшую тщательность, чем при сотворении мира. Видите ли, воробьям не было предназначено падать на землю. Они были созданы для полета! Так же, как почти все остальные птицы (пингвины — знаменательное исключение, они вели­колепно приспособлены для «полета» в воде).

В древнегреческом мифе рассказывается об одном афи­нянине по имени Дедал и его сыне Икаре, которые, находясь на службе у критского царя, впали в немилость и были сосла­ны на небольшой островок в Средиземном море. Естественно, они пытались найти способ бежать оттуда.

Дедал старательно изучал строение крыльев морских птиц. Затем сам изготовил из перьев, скрепленных воском, две пары крыльев. Эти крылья позволили им бежать. Но все кончилось плачевно, так как Икар, возгордившийся своей новой способ­ностью, слишком близко подлетел к солнцу. По словам поэта,

Когда неверных крыльев воск растаял,

Икар несчастный в волнах утонул.

Только через три тысячелетия человек научился летать. Но уже не с помощью крыльев, прикрепленных к телу. Чело­век ведь совершенно неприспособлен к полету, и чтобы ис­править это положение, ему потребовалось придумать нечто более радикальное.

С одной стороны, вес грудных мышц человека, приводя­щих в движение плечи и руки, составляет всего один процент от общего веса его тела, тогда как у некоторых птиц этот показатель достигает 30 процентов от общего веса.

С другой стороны, кости птицы очень легки, поскольку они полые. Размах крыльев буревестника, например, состав­ляет примерно два метра, а кости весят всего сто — сто пятьде­сят граммов. Подумайте об этом! Его оперение весит больше, чем скелет! Но и перья, как вы знаете, очень легки.

Однако, несмотря на легкость, кости птицы весьма упру­ги и прочны. Безусловно, эти качества совершенно необходи­мы, чтобы преодолеть все трудности полета.

Вы, конечно, представляете, какая невероятная энергия требуется для осуществления полета. Но и в этом аспекте пти­цы прекрасно подготовлены: у них самая высокая температу­ра тела среди всех животных, которая, наряду с эффективной пищеварительной системой и быстрым кровообращением, по­зволяет птице быстро утилизировать необыкновенно большое количество съедаемой пищи.

 


Кто-то подсчитал, что золотистая ржанка теряет во вре­мя перелета через океан с Лабрадора в центральную часть Южной Америки всего около пятидесяти граммов от своего веса — настолько целесообразно она устроена. Если бы не­большой самолет мог действовать с такой же эффективностью, ему хватило бы четырех литров топлива не на 30 км, как это происходит сейчас, а почти на 250 км!

У птиц, несомненно, должна быстро осуществляться по­дача энергии грудным мышцам. Что же, и это предусмотрено. У пернатых более высокое кровяное давление, чем у лю­дей, а концентрация сахара в крови почти вдвое выше, чем у млекопитающих. У плохо летающих птиц, вроде домашних кур, снабжение мышц груди кровью сравнительно слабое, вот почему их мясо имеет светлую окраску. Зато у хороших лету­нов кровообращение в этих мышцах интенсивное, и ткани у них темно-красного цвета.

Далее, чтобы нормально летать, необходимо обладать ост­рым зрением. Здесь у птиц все в полном порядке. Ястребы и другие хищники имеют в восемь — десять раз более острое зре­ние, чем человек. Это не означает, что ястребы обладают теле­скопическим зрением. Но строение глаза хищной птицы дей­ствительно обеспечивает большую разрешающую способность. Наиболее чувствительная часть ястребиного глаза содержит полтора миллиона фоторецепторов, тогда как глаз человека — только двести тысяч. Понятно, почему ястреб способен разли­чать мельчайшие детали на огромном расстоянии.

Перья птиц удивительно приспособлены для защиты от жары и от холода, для отталкивания от воздуха и для прида­ния телу обтекаемой формы. Незначительное изменение по­ложения каждого перышка во время полета позволяет погло­щать энергию из воздуха и максимально эффективно ее ис­пользовать. Подсчитано, что птичьи перья, учитывая их лег­кость, более прочны, чем любой материал, созданный челове­ком. Под слоем перьев у многих птиц имеется нижний по­кров из очень мягкого пуха, который служит своеобразной изоляцией.

Если вы рассмотрите строение отдельного махового пера под микроскопом, то увидите поистине изумительную карти­ну. Это перо чрезвычайно сложно и в конструктивном, и в функциональном отношении. Специалисты утверждают, что главное маховое крыло голубя состоит более чем из миллиона частей. Это и опахала, и бородки, и бородочки, и крошечные зубчики. Все вместе они образуют структуру, напоминающую застежку-молнию. Как только она «раскрывается», ее легко восстановить, очищая перья клювом.

Когда вы в следующий раз найдете птичье перо, вспом­ните, как изумительно оно приспособлено для стремительно­го, длительного и маневренного полета.


Но это еще не все. Во время полета птица компенсирует малейшие изменения, происходящие в потоке воздуха. Опере­ние верхушки крыла действует наподобие пропеллера самоле­та. С его помощью птица регулирует угол наклона, чтобы спра­виться с меняющимся давлением воздуха вокруг нее. Основа крыла работает как крыло самолета. А второстепенные и третье­степенные перья крыла выполняют функции закрылков.

Слушайте дальше. У основания ствола каждого пера рас­полагаются включенные в кожный слой нервные окончания, которые фактически превращают перья в чувствительные ре­цепторы. Они регистрируют точное положение каждого пера, а затем при помощи спинного мозга осуществляют непрерыв­ную регуляцию более 12 000 мелких мышц, связанных с ос­нованием каждого перышка!

Но погодите, это тоже еще не все. Точное положение тела птицы регистрируется полукружными каналами внутреннего уха. А внутреннее ухо информирует мозжечок об изменяю­щихся условиях. Что вы об этом скажете?

Когда вы наблюдаете за птицей в полете, очень трудно сказать, что происходит. Форма крыла постоянно меняется. Тем более невозможно рассмотреть движение внутренних мус­кулов.

Вообще, чем крупнее птица, тем медленнее она взмахи­вает крыльями. Колибри совершает за секунду около пятиде­сяти взмахов, а цапля — всего два. Взлет и приземление, естественно, требуют наибольшей концентрации энергии и ко­ординации движений.

Планирующий полет больше всего напоминает скольже­ние санок по склону, если не считать того, что птица сколь­зит не по снегу, а по воздуху. Вот как это происходит. Если птица планирует по «воздушному откосу», теряя высоту со скоростью три метра в секунду, а слой воздуха, в котором располагается этот «откос», набирает высоту с той же скоро­стью, то птица будет планировать в горизонтальном полете. И, безусловно, когда воздушные массы поднимаются быст­рее, чем она планирует вниз, то птица будет набирать высоту вообще без приложения каких-либо усилий.

Если скорость ветра равна восходящей и нисходящей ско­рости планирующей птицы, она как бы застывает в воздухе.


Представьте, к примеру, что человек спускается по эскалато­ру с той же скоростью, с какой эскалатор поднимается; ско­рость перемещения человека в пространстве в этом случае равна нулю. То же происходит и с птицей в воздухе в последнем описанном нами случае.

Вы, вероятно, замечали парящих птиц с растопыренны­ми, словно пальцы, кончиками крыльев. Такое положение перьев называется прорезанием и служит для предотвраще­ния завихрений, когда птица заходит на посадку.

Некоторые пернатые совершают перемещения, напоми­нающие движения вертолета: вертикальный полет, задний ход, зависание на месте. Это чрезвычайно сложные образцы коор­динации, механизм которых мы полностью не понимаем. Из­вестно только, что эти воздушные акробаты используют не только восходящие, но и нисходящие силовые потоки.

Не знаю, как вы, но я совершенно поражен! Птицы — будь то воробьи или колибри, ястребы или орлы — рождены для полета. Они фантастически оснащены для полета и замы­словато созданы, для полета!

Здесь я хотел бы поблагодарить моего друга, орнитолога д-ра Эйзу Торесена за всю эту великолепную информацию о птицах!

Так удивительно ли, что Господь задавал Иову вопрос: «Твоею ли мудростью летает ястреб и направляет крылья свои на полдень? По твоему ли слову возносится орел и устрояет на высоте гнездо свое? Он живет на скале и ночует на зубце утесов и на местах неприступных; оттуда высмат­ривает себе пищу: глаза его смотрят далеко... и где труп, там и он» (Иов 39:26—30).

Скажите-ка, могло ли все это возникнуть по воле слу­чая? Неужели все уникальные способности птиц просто раз­вивались в течение долгих столетий? Неужели их фантасти­ческая оснащенность для полета накапливалась постепенно?

Продумайте этот вопрос. Допустим, птица имела бы со­ответствующий тип крыла, но слишком слабые грудные мыш­цы. Смогла бы она летать? А что, если бы она не обладала возможностью быстро доставлять энергию к этим мышцам? Смогла бы она летать? А если бы птица имела слабое зрение? Что тогда?

Представьте себе, что птичьи перья имеют менее слож­ное строение — вроде чешуи рыб и рептилий, например? Что, если бы перья не могли бы в любой нужный момент менять форму крыла? А если бы эти изменения не регистри­ровались во внутреннем ухе и не пересылались бы в мозг для корректировки полета? Если бы хоть один элемент ос­нащения птицы не был предусмотрен или недоразвился, смогла бы она летать?

Другими словами, если бы птица обладала не всеми, а только некоторыми из необходимых для полета качествами, смогла бы она выжить, ожидая, пока необходимые качества разовьются? Нет. Они необходимы птице все сразу. Птица должна была родиться такой. Ее необходимо было создать такой. И это, друзья мои, не эволюция. Это Творение! Это и есть «в начале Бог»!

Именно Иов, как вы помните, посоветовал: «Спроси... у птицы небесной, и возвестит тебе» (Иов 12:7).

Спрашивайте у птиц, наблюдайте их в полете, изучайте, как они устроены. Послание это слишком внятно, чтобы не услышать его. Бог существует. Творец существует. В жиз­ни есть смысл. Птицы не возникли ниоткуда, более того, они не являются результатом слепого и бессмысленного случая. И мы, кстати, тоже!

Но сначала обратимся за поддержкой к пчелам!