Глава 6

ЗАЧАРОВАННЫЕ ЛЬВЫ

Шестая глава начинается с того самого момента, на кото­ром закончилась пятая: приход к власти Дария и назначение Даниила на высокий пост. Мы находимся сейчас в 536 году до Р. Хр. Для Даниила все складывается как нельзя лучше.

Но эта счастливая прелюдия настораживает. Она напоми­нает ситуацию третьей главы. Там тоже испытанию евреев пред­шествовало сообщение в конце второй главы об их повышении в должности. Несмотря на значительные различия, история раз­вивается в том же самом русле. Для удобства сравнения автор использует ту же самую структуру. Шестая глава является па­раллелью третьей главе: события развиваются сходным обра­зом, используются те же слова и даже выражения («поставить», «повеление», «избавить», «не обращает внимания» и т. п.). Кро­ме того, повторение ключевых слов внутри самой шестой главы («царь», «Даниил», «львиный ров», «молиться») откликается эхрм на повторение перечисления чиновников и музыкальных инстру­ментов в третьей главе. Используя этот литературный прием, автор показывает, что Даниил и трое других евреев прошли сквозь одинаковые испытания. Отсутствие Даниила в третьей главе, а трех его друзей в шестой вовсе не говорит об их трусости; ока­завшись в сходных обстоятельствах, они поступили одинаково.

К тому же сатрапы (в б главе) были недовольны исключи­тельно Даниилом, потому что он был для них соперником и

помехой на их пути; в то время как халдеи (в 3 главе) были недо­вольны не Даниилом, а только тремя иудеями, поскольку они находились с ними на одной ступени служебной лестницы и были их непосредственными конкурентами.

1. Комплекс Вавилона

Шестая глава, как и третья, начинается с политического стремления упрочить основание и обеспечить будущее царст­ва. В обеих главах в начале говорится о собрании чиновников. Но если в третьей главе чиновники были собраны по случаю «установления» (хкм) истукана «в области Вавилонской» (3:1), то в шестой главе говорится, что чиновники были «поставлены» (хкм) для управления царством (3:1). В арамейском тексте здесь использован один и тот же глагол «хкм» (поставить).

С самого начала определено положение Даниила по отно­шению к его коллегам. Управление царством распределено меж­ду ста двадцатью сатрапами или правителями согласно обы­чаю, о котором засвидетельствовано и в Книге Есфирь 1:1; (ср. 8;9)¹⁰⁰. Над этими правителями поставлены три князя. Даниил становится одним из них, и царь помышляет даже поставить (хкм) его вообще над всеми (6:3).

Именно с Даниилом Дарий связывает успешное управле­ние государством. Его политический выбор обусловлен мно­гими причинами. Дарий видит в Данииле союзника прежде всего потому, что он, как и Дарий, чужестранец и, следова­тельно, не связан никакими местными интересами. Более того, именно он возвестил падение Вавилона и утверждение Мидо-Персидского царства. И наконец, Даниилу ранее было пору­чено управление царством, и он служил в этой стране уже много лет. Дарий поступает как искусный дипломат, оставляя слу­жащих на своих местах. Но главная причина, согласно Биб­лии, отнюдь не политического порядка: «потому что в нем был высокий дух» (6:3). Это же выражение использовано и в пятой главе (5:12), когда речь идет о его способности истолковы­вать сны, а также в первой и второй главах относительно его отношений с Богом. Другими словами, царь хочет присвоить

и использовать это необычное могущество Даниила. Вавилон­ское мышление вкрадывается даже в его доброе намерение покровительствовать служителю иерусалимского Бога. Завязка происходит в религиозной сфере, и именно в этой сфере бу­дет разворачиваться сюжет.

2. Обвинение сатрапов

Поведение сатрапов по отношению к Даниилу напоминает поведение халдеев по отношению к троим иудеям (гл. 3). Лю­бопытно, что уже в этих действиях можно распознать черты яв­ления, которое впоследствии примет форму антисемитизма: та же самая ненависть к иностранцу, к его обычаям и его религии, та же дикая зависть, тот же намек на еврейское происхожде­ние, те же политические интересы. Ведь еврей угрожает един­ству и безопасности государства. Этот припев звучал раньше во Франции и в Германии, теперь он раздается снова и чуть ли не повсеместно. То же самое чудовище появляется то здесь, то там, среди правых и среди левых, в нацизме и в марксизме, затрагивая и страны, гарантирующие религиозную свободу.

Шестая глава предостерегает, в частности, и против антисе­митизма, но ее пророческое значение не ограничивается этим. Она осуждает все формы притеснения. В Данииле мы узнаем не только еврея в христианском городе, но и араба во франкском городе, и даже христианина в еврейском городе. Антисемитизм — это наличие любой формы ненависти к другому человеку. Это преступление против всего человечества. И что хуже всего, это чудовище облекается в одежду благородного дела. В оправдание приводятся высшие интересы государства, и, чтобы лучше сме­шать карты, в качестве прикрытия ненависти используется набож­ность. Во имя Бога, Аллаха и креста презирают, преследуют и распинают. Антисемитизм имеет религиозную сущность. Убивая и ненавидя, человек делает это без угрызения совести, с уверен­ностью, что Бог одобряет и благословляет его. В действительнос­ти такая религия не имеет ничего общего с Богом. И рассказ о Данииле показывает ее действительный механизм. Религия сат­рапов скроена из разносортных материалов земного происхож­дения. Вместо того чтобы быть вдохновляемой Богом, она

основывается исключительно на соглашении аппарата чиновников: «Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское поста­новление» (6:7}. Люди совершают поклонение по команде; и если кто-либо не подчинится строгим инструкциям, его ждет львиный ров. Это искусственная религия, где все просто и автоматично.

Этот способ являться к царю целой толпой (6:6, 11, 15) го­ворит о направленности их мыслей. Они сильно переживают и проявляют такую активность потому, что для них все решается здесь, все зависит от их усилий. Если в религии находится мес­то для заговора и клеветы, это значит, что в этой религии нет места для Бога. Эта беспокойная активность — не результат веры, получаемой свыше; но за этой активностью скрываются карь­еристские устремления, тайное желание получить власть или хо­рошее место.

Человек заменил собой Бога. И эта замена явно проявля­ется в отношении к закону. То же самое слово «дат» (закон) обозначает Закон Божий (б;5) и закон государственный (б;8). Одно и то же слово «каям» (постановление) используется в тек­сте для обозначения повеления, исходящего от земного прави­теля (6:7, 15), и повеления, исходящего от Всевышнего Бога (6:27). Это лицемерие, это отсутствие Бога, прикрываемое име­нем Бога, порождает различные формы фанатизма и нетерпи­мости. И в данном случае царский указ написан в жестких, ка­тегоричных выражениях:

«Кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить в льви­ный ров» (6:7).

Жестокость, которая ненавидит и угрожает всеми муками ада всякому, кто верует иначе, является не признаком глубокой веры, как часто думают, а, наоборот, признаком отсутствия ре­лигиозности. В крестовых походах, в инквизиции, в нацизме, в Сталине, в аятоллах мы видим одну и ту же схему нетерпимос­ти и убийства. Человек, возомнивший самого себя абсолют­ным критерием истины, не может перенести никакого другого

поклонения, потому что оно обвиняет его и напоминает ему о его самонадеянности и лжи.

С другой стороны, поклоняющийся истинному Богу не про­являет беспокойства. Шестая глава показывает нам разитель­ный контраст между двумя типами поведения. Лихорадочному и шумному беспокойству сатрапов Даниил противопоставляет молчаливое спокойствие. Он даже не пытается защищаться. Он ничего не говорит ни чиновникам, желающим его гибели, ни даже царю. В то время как его коллеги приходят большой тол­пой, Даниил предпочитает уединиться в своей комнате. Этот восьмидесятичетырехлетний человек, искушенный во всех тон­костях своего дела, не прибегает к политической стратегии, использующей земные силы, но предпочитает молиться ради получения сил свыше.

Это пятая молитва в Книге Даниила. Снова положение ока­зывается безысходным. Даниил знает, что он ничего не может предпринять против своих врагов. Он знает закон мидян и пер­сов. Указ, подписанный царем, невозможно отменить (6:8). О таком порядке говорится и в Книге Есфирь 8:8, его существо­вание подтверждается также внебиблейскими источниками. Рас­сказывают случай, как один человек был осужден на смерть Дарием III за преступление, которого, как было доказано позд­нее, он не совершал. К несчастью, персидский царь уже подпи­сал приговор. Изменить что-либо было невозможно, и этот че­ловек был казнен¹⁰¹. У Даниила не было никакого выхода, даже сам царь не мог ничего изменить, В такой ситуации молитва Даниила приобретает совершенно особый смысл. Это не фор­мальная, механическая молитва, выученная наизусть и произ­несенная из чувства религиозного долга, из-за суеверия или по привычке. Это не общественная молитва, в ответ на кото­рую можно сказать: «Аминь», так как она была трогательной и красивой. Молитва эта — отчаянный крик. Она — особая мо­литва: так как возносящему ее человеку угрожает смерть, мо­литва сосредоточена на самом главном.

Однако молитва Даниила не носит исключительного харак­тера. Не обстоятельства побудили Даниила к молитве. В

тексте уточняется: «как это делал он и прежде того» (6:10). Если религия, восхваляемая сатрапами, предполагает автоматичес­кую молитву, которая возносится по распоряжению начальства и из страха перед рвом, то религия, которой живет Даниил, предполагает молитву свободного человека. Даниил молится, несмотря на обстоятельства, благоприятные или неблагопри­ятные. Даниил не ждет, пока у него возникнут проблемы, чтобы тогда обратиться к Богу в молитве. Молитва не является для него крайним средством в случае болезни или в случае каких-либо серьезных трудностей. Молитва является неотъемлемой частью его жизни. Молитва Даниила — это молитва одновре­менно святого и мужественного человека.

Необходимо героическое мужество, чтобы пренебречь цар­ским указом и молиться несмотря ни на что. Многие думают, что Даниил зря подвергает риску свою жизнь из-за какого-то коленопреклонения. Он мог бы спрятаться и молиться в таком месте, где бы его никто не видел. Скромность в отношении набожности, конечно, является похвальной. Сам Иисус совето­вал: «Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись...» (Мф. 6:6). Когда молиться — модно, то луч­ше совершать молитву втайне; но когда молиться запрещено, тайная молитва означала бы, что человек боится царя сильнее, чем Бога. Даниил мог бы также сделать вид, что временно при­спосабливается к обстоятельствам; и по прошествии месяца он мог бы опять вернуться к Богу; тогда все были бы довольны. Бог, Который видит человеческие сердца, понял бы и простил. Сколько раз люди поступают именно таким образом, ожидая Божьего милосердия и более благоприятных обстоятельств! Однако Даниил принимает решение скорее умереть, чем усту­пить. Нелегко ему следовать этому выбору, но верность Богу и самому себе как в мыслях, так и в действиях для него важнее жизни. И это мужество тем более ценно, что его проявляет не какой-нибудь безрассудный фанатик, но человек опытный, урав­новешенный, реалистически мыслящий и обладающий незауряд­ными умственными способностями.

Но чтобы продолжать молитву, нужно иметь терпение и постоянство святого. По правде говоря, во время испытаний и

лишений молиться легче, чем в период благополучия. Гораздо легче молиться, страдая во время гонений или будучи боль­ным, чем во время безмятежных повседневных дел у себя на кухне или в учреждении. Персонаж романа Альбера Камю «Чума» доктор Рье приходит к такому выводу: «Легче быть героем, чем святым». Героический подвиг льстит самолюбию и продолжа­ется всего лишь мгновение; в то время как святость остается незамеченной, не знает похвалы и восхищения, но монотонно тянется всю жизнь. Легче молиться об отмене царского указа, чем продолжать молиться.

И если Даниил не устает молиться, то это происходит еще и потому, что он хорошо организовал свою молитвенную жизнь. В его доме есть специальная комната, предназначенная для ежедневной молитвы. В те времена это считалось роскошью и свидетельствовало о высоком социальном положении челове­ка (4 Цар. 1:2; 4:10-11); но это было также и проявлением важ­ного психологического принципа, затрагивавшего отношения человека с его окружением. Молиться было легче, имея для этого определенное место. Иная, отличная от обыденной об­становка должна была помочь Даниилу сосредоточить свои мысли и направить их к Небу. Он поддерживает свою молит­венную жизнь благодаря дисциплине и постоянному упражне­нию. Он молится «три раза в день» (6:10, 13).

Неверно понимают природу молитвы те, кто сводит ее к колебательным движениям души, зависящим от настроения и лунного света. Конечно, молитва является также и стенанием, и неожиданным криком души. Но пример Даниила показывает нам, что молитва — это не только излитие чувств, но также упорядоченная жизнь и дисциплина. Чтобы молитвенная жизнь не угасала, ей необходима структура, пространство и время в той же степени, в какой необходим гипс человеку, сломавшему руку. Молитва не является для нас естественным состоянием, однако регулярность этого движения души не менее важна для нас, чем биение сердца или дыхание. Если взглянуть на молит­ву под этим углом, то становится понятной необходимость ор­ганизовать ее так же четко, как прием пищи, экономическую, профессиональную деятельность и даже время отдыха.

Молиться надо даже тогда, когда нет желания молиться. В молитве должна участвовать и воля, а не только сердце. Только в этом случае молитва станет спасительным рефлексом в критических обстоятельствах.

Время дня, в которое Даниил молится, соответствует вре­мени жертвоприношения (1 Пар. 23:30-32). Конечно, и Даниил думает об этом, потому что он становится лицом к иерусалим­скому храму. Еще Соломон при освящении храма возносил в своей молитве такое прошение:

«И когда они в земле, в которой будут находиться в плену, войдут в себя и обратятся... и будут молиться Тебе, обра­тившись к земле своей, которую Ты дал отцам их, к горо­ду, который Ты избрал, и к храму, который я построил имени Твоему: тогда услышь с неба, с места обитания Тво­его, молитву и прошение их, и сделай, что потребно для них» (ЗЦар. 8:47-49).

Этот принцип имеет двойное основание. Прежде всего по­тому, что молитва, которая предназначена для того, чтобы при­близить человека к Богу, связана с жертвоприношением, кото­рое делает Бога более близким. Еврейский глагол «жертвовать» образован от корня «крб», означающего «близкий», и употреб­лен в каузативной форме, передавая идею приближения Бога. Таков глубокий смысл жертвоприношения, о котором говорит­ся здесь и который будет использован и теологией Нового За­вета. Только сошествие Бога, Который ограничивает Себя и жертвует Собой, открывает человеку возможность приблизиться к Нему, «ибо кто отважится сам собою приблизиться ко Мне? говорит Господь» (Иер. 30:21). В молитве не человек поднима­ется, но Бог нисходит. В этом и заключается разница между верой Даниила, который верит в это приближение Бога, и ре­лигией вавилонян, опирающихся на свои усилия.

Эта направленность к иерусалимскому храму означает так­же, что молитва Даниила проникнута надеждой. Таким образом Даниил устремляет свою молитву в будущее: он думает о вос­становлении храма и о возвращении из плена. Даниил молится

лицом к Иерусалиму не потому, что считает это направление ма­гическим. Он знает, что ответ от Бога приходит из другого мес­та — «с неба», как говорил Соломон. Даниил молится лицом к Иерусалиму, потому что надеется на будущее. Молитва Даниила имеет направленность во времени, а не в пространстве. Для иудея священное находится не в плане пространства, но в плане вре­мени и события, в нем содержащегося. Не монумент, но момент имеет значение. Как отмечал Авраам Гешель, «день Господень более важен для пророков, чем дом Господень»¹⁰².

Как бы там ни было, этот многозначительный поступок ста­нет для многих примером для подражания. Три религии, проис­хождение которых связано с Библией, сохранят это требова­ние. Иудаизм, христианство и даже ислам будут возносить свои молитвы и строить свои храмы в направлении Иерусалима.

Содержание молитвы Даниила заключает в себе те же са­мые мысли, исполненные веры и надежды, какие выражает и само положение молящегося лицом к Иерусалиму. Об этом го­ворят два глагола. Даниил благодарит («славословит» — 6; 10) и просит милости (6:11). Это речь нищего, живущего за счет милостыни. Первый глагол «моде» происходит от слова «йад» (открытая рука) и выражает признательность получившего. Вто­рое слово «митханан» происходит от слова «хнн» (милость) и выражает мольбу не имеющего ее.

В этой молитве выражается сознание собственной пустоты, а после того как она заполнена, — признательность за дар. Мо­литва человека — это его признание, что сам по себе он ничего не представляет и что он полностью зависит от неба. Молитва — это прежде всего смирение. В тексте говорится, что Даниил ста­новится на колени: в древности это делал раб, просящий пощады у господина, или воин, просящий пощады у победителя.

3. Во рву

Несмотря на молитву Даниила, ситуация не меняется. Ка­жется, что даже Бог бессилен. События развиваются естествен­ным образом, без вмешательства свыше. Даниил осужден.

Дарий пытается, по крайней мере, его утешить: «Бог твой, Ко­торому ты неизменно служишь, Он спасет тебя!» (6:76). Автор вкладывает здесь в уста царя те же слова, которыми трое иуде­ев отвечали раньше Навуходоносору (3:17). Но чего стоит это обещание-молитва при тех обстоятельствах, в которых оно про­износится? Даниил брошен в ров, который царь закрывает кам­нем и запечатывает своим перстнем. Согласно Геродоту, ка­мень прочно прикреплялся толстой веревкой, пропущенной че­рез отверстие, где находился кусок глины, к которой царь и прикладывал свою печать¹⁰³. Образ весьма знаменательный. Судьба Даниила запечатана. Нет никакой возможности выбрать­ся. Все тихо. Даже сам Даниил молчит.

Что касается царя, то он ложится спать без ужина. В стра­нах этого региона вечерняя еда считается самой важной (Исх. 16:8). После жары и дневной работы это самое благоприятное время для приемов и хорошей еды. Таким образом, воздержа­ние царя имеет особое значение. Оно обусловлено не только тем, что переживания лишили царя аппетита. В арамейском оригинале ясно выражена мысль о том, что царь постился; а в странах древнего Ближнего Востока и в Библии пост обычно был связан с молитвой (10:3). Похоже, царь, видя свое бесси­лие, прибегает наконец к крайнему средству — к молитвенно­му прошению. А рано утром он спешит ко рву, чтобы посмот­реть, исполнена ли его молитва. Его слова звучат жалобно и тоскливо (6:20) и в них повторяется (на этот раз уже в вопроси­тельной форме) обещание, данное накануне (6:16).

«Даниил, раб Бога живого! Бог твой, Которому ты неизмен­но служишь, могли спасти тебя от львов?» (6:20).

Из рва раздается спокойный и четкий голос Даниила. В вопросе царя и в ответе пророка звучит слово «хай» (жить). Дарий говорит о живом Боге (6:20), и Даниил отвечает ему при­ветствием: «Царь! во веки живи!» (6:21). Жизнь царя связыва­ется с жизнью Бога, и таким образом подчеркивается биологи­ческая зависимость царя от Бога. Даниил подразумевает, что если царь жив, то только благодаря милости Бога живого. Эти­ми словами Даниил открывает царю, каким образом

совершается чудо. Если Даниил жив, то этим он обязан Богу, дающему жизнь. Даниил не говорит о самом себе и не изливает своих чувств. Он сосредотачивает свое свидетельство на Боге, Кото­рый «заградил пасть львам» (6:22).

Снова, как и в третьей главе, происходит вмешательство свыше. Посылается ангел, который спасает. Человек получает жизнь и спасение не своими собственными усилиями, но из внешнего источника. Если Даниил спасен, то это не результат его собственной мудрости или личных заслуг, но это произош­ло, «потому что он веровал в Бога своего» (6:23). Даниил спа­сен через веру.

Даниил «чист» (6:22), но не это качество делает его до­стойным спасения. Богу все равно приходится посылать Свое­го ангела. Даже праведности Даниила оказывается недостаточ­но. Именно вера принесла Даниилу спасение.

Однако вера Даниила не исключает его праведности; на­оборот, она предполагает ее. Здесь говорится о том, что впос­ледствии богословы вслед за апостолом Павлом стали называть верой и делами. Их невозможно разделить. Спасение даруется лишь Богом; что же касается человека, то его дела неотделимы от веры. Именно потому, что Даниил верует в Бога, он остается чистым и не ищет спасения через участие в интригах. Вера явля­ется составной частью отношений с Богом. Религия заключает­ся не столько в том, чтобы верить, что Бог спасет по вере, сколько в том, чтобы в настоящее время жить и бороться вместе с Бо­гом. К сожалению, христиане слишком часто понимают свою религию как умственный и бесплотный процесс, состоящий из абстрактных верований и доктрин и облеченный в прекрасные чувства. Опыт Даниила дает нам пример религии, воплощенной в повседневной жизни и в стремлении к праведности.

4. Реванш

На два постановления, изданных царем в начале истории, как бы эхом отзываются два других царских постановления в конце истории.

За приказом бросить Даниила в львиный ров следует при­каз бросить туда его обвинителей вместе с их семьями. Второй приказ является таким же нелепым, как и первый. Жестокость в пользу Бога ничуть не лучше жестокости против Бога. Этот пос­тупок вовсе не говорит об обращении Дария: он остается вер­ным себе и нравам своей эпохи¹⁰⁴. Наказание носит поголов­ный характер. Это самый лучший способ оградить себя от воз­можных попыток мести.

На этот раз чуда не происходит. Львы не дают жертвам даже упасть на землю. Все сомнения рассеиваются. Согласно преданию, записанному Иосифом Флавием¹⁰⁵, обвинители под­вергли чудо сомнению, утверждая, что львы были хорошо на­кормлены и не чувствовали голода, когда к ним был брошен Даниил. Аппетит львов, который они проверили на себе, по­казывает ложность этого утверждения и подтверждает реаль­ность чуда.

За приказом поклоняться царю следует приказ поклонять­ся Богу Даниила. Этот указ Дария расположен в структуре шес­той главы параллельно сходному указу Навуходоносора в третьей главе. Но если Навуходоносор ограничился лишь тем, что запретил хулить Бога, то Дарий идет дальше и приказывает поклоняться этому Богу:

«Мною дается повеление, чтобы во всякой области царства моего трепетали и благоговели пред Богом Данииловым» (6:26).

Урок, который Дарий извлекает из этого чуда, имеет уни­версальное значение. Невозможно оставаться нейтральным по отношению к этому Богу, потому что Он Бог для всех, а не толь­ко для Даниила или для Самого Себя.

Любопытно, что этот указ содержит в себе прославление великого Бога. Это шестая молитва в Книге Даниила. Она на­поминает молитву царя Навуходоносора из четвертой главы как по своему поэтическому стилю и лексике, так и по содержа­щимся в ней мыслям, которые сосредоточены на Боге и на Его

вечном Царстве. Но у Дария теология выражена более ярко, чем у Навуходоносора. Дарий признает Бога живым Богом, Твор­цом и Спасителем, и эти три идеи следуют одна за другой.

В первую очередь в восхвалении Бога подчеркивается жизнь. Бог живет вечно; и все, что имеет отношение к Нему, тоже будет вечным в противоположность эфемерным царствам этого мира: «царство Его несокрушимо» (6:26).

Через молитву мы осознаем жизнь лучше всего. Будучи в состоянии безысходности, молящийся человек обретает пред­ставление о жизни и вечном счастье. Вот почему молитва — это, по сути дела, восстание против страданий и жалкого су­ществования в этом мире. Молясь, человек выражает свое убеж­дение, что он не создан для несчастий и смерти, выражает свою надежду на иную жизнь. Но эта сильная любовь к жизни воз­можна лишь потому, что молитва — это прежде всего опыт, связывающий нас с Богом, Который является источником жиз­ни. Затем молитва — это понимание и утверждение, что без Бога ничто не смогло бы существовать ни вечно, ни временно. Поэтому верующему так необходима молитва, размеряющая его день: утром молитва заново открывает дар жизни; в полдень она звучит как признательность за насущный хлеб, который поддерживает жизнь; а вечером она провозглашает безгранич­ную веру.

По Библии, тесная связь между жизнью и Богом обуслов­лена тем, что Бог является Создателем. Он — источник всякой жизни. Молитва переходит к следующему этапу восхваления, подчеркивая творение. Именно этим библейское поклонение отличается от языческого идолопоклонства. Человек молится не тому, что он сам сделал, но Тому, Кто его сделал. Вот поче­му нельзя молиться видимому предмету. Бог, к Которому мы обращаемся в молитве, может быть только невидимым. Мы никак не можем представить Его себе. Любое изображение Бога испортит нашу молитву и будет отвлекать наши мысли от Со­здателя. Все, из чего состоит вселенная, должно воспринимать­ся как «чудеса и знамения» (6:27). Солнце и звезды, горы и моря, мужчины и женщины, и я сам — все это не является ни

результатом их собственного могущества, ни следствием сле­пого случая в игре природных сил. Все это сотворено. Это — чудо и знамение невидимого Бога. Только вера в творение де­лает возможным наше изумление и восхищение. И именно бла­годаря вере возможна молитва, потому что зов к Богу в минуту бедствия предполагает веру в то, что Бог имеет власть преоб­разовать горе в радость и смерть в жизнь.

В этом контексте легче понять идею спасения, которая под­черкивается на третьем этапе восхваления. Мы можем верить в спасение, только веря в творение; а верить в творение мы мо­жем, только веря в живого Бога. Ведь только Творец, вечно живой, может изменить то, что доставляет мне страдания и уби­вает меня. Спасение часто представляют как личный опыт, субъ­ективный и безмятежный, однако здесь спасение описано как конкретное, объективное и бурное событие, как радикальная перемена. Цель молитвы — не просто душевное спокойствие и чисто «духовная» радость среди житейской суеты. Наоборот, молитва жаждет всеобщего потрясения. В этом как раз и за­ключается суть молитвы: это отчаянное стремление к полному преобразованию. Когда мы молим о хлебе насущном, об исце­лении больного или даже о мире между государствами, мы всег­да просим об одном и том же. Молитва постепенно подводит нас все ближе и ближе к результату спасения: Царству Божь­ему. Молитва Иисуса: «Да приидет Царствие Твое» — служит основой для всех молитв. Вот почему молитва в конечном сче­те ведет нас к воскресению. Эти три идеи: о Боге живом, о Создателе и о Спасителе вплетаются в ткань одной молитвы и в конце концов приводят Дария к заключению: «Он избавил Даниила от силы львов» (6:27).

Идея жизни, идея творения и идея спасения, прозвучав­шие в молитве Даниила, составляют основу чуда Даниила. Ни львы, ни смерть не имели власти над Даниилом. Выйдя из рва невредимым, Даниил, как и трое евреев в третьей главе, производит впечатление воскресшего. В Послании к Евреям об этих двух событиях говорится в единой перспективе воскресения (Евр. 11:33, 34). Следует сказать, что в Библии (а именно в Псалтири) львы символизируют могущество смерти (Пс. 21:14,

22; 56:5-7; 90:10-13). В христианской иконописи довольно рано стал использоваться этот сюжет как символ победы над смертью. Изображение сцены, где Даниил оказывается спасен­ным от львов, встречается на саркофагах¹⁰⁶; это изображение напоминало, что за смертью последует чудо воскресения.

Если смотреть на это событие в христианской перспекти­ве, то опыт Даниила имеет поразительное сходство с историей Иисуса. Первые христиане обратили на это внимание и черпа­ли вдохновение в этом поступке пророка¹⁰⁷. Как и Даниил, Иисус является жертвой заговора высших сановников, завидовавших его влиянию. И в этом случае заговорщики добиваются, чтобы осуждение исходило от государственной власти, а вынесение приговора оправдывают заботой об интересах государства. И здесь в Обвиняемом не находят вины, и правитель безуспешно пытается спасти Его. И здесь могила запечатана. И наконец за смертью опять следует воскресение.

Как воскресший, Даниил выходит из могилы еще более великим и свободным, чем был раньше. Что касается его Бога, Который раньше считался лишь узконациональным Богом, то теперь Он вознесен до уровня Бога вселенной (6:26, 27). Все поменялось местами. Блестящий реванш звучит как предосте­режение приспособленцам, которые поклоняются богам, могу­щественным лишь в данный момент, а также как ободрение для тех, кто из-за своей веры подвергается опасности.

5. Победа Даниила

Слова о победе Даниила являются параллелью сообще­нию о победе троих евреев в третьей главе. Но если высокое положение троих евреев приписывается царю (3:30), то вы­сокое положение Даниила ни от кого не зависит и продолжа­ется даже во время правления Кира. Глава заканчивается на мажорной ноте, выражающей надежду, которая выходит за рамки личного счастья Даниила и рассказа о чуде. Упомина­ние о «Кире персидском» — это, по сути дела, уже весть о скором спасении и восстановлении Израиля и в то же время признак исполнения пророчеств.

Упоминания о Кире служат вехами в структуре Книги проро­ка Даниила. Упоминанием о Кире завершается первая глава. С Киром связано и завершение всей книги, так как последнее ви­дение дается Даниилу в его царствование (10:1). Упоминанием о Кире завершается первая часть книги. Две ее части таким обра­зом четко разграничены в соответствии с их содержанием.

В первой части рассказывается о событиях из жизни Да­ниила и пророческих снах, связанных с этим временем. Во вто­рой части мы находим только пророческие видения. История выходит за рамки современного периода и относится «к отда­ленным временам» (8:26; 12:4, 9). В действительности настоя­щее и будущее тесно связаны между собой. Проверяя в насто­ящем и в прошлом исполнение древних пророчеств, мы полу­чаем надежду на исполнение пророчеств, относящихся к буду­щему. Такой урок мы уже встречаем в первой части. Чудо, свер­шившееся в этой жизни, становится знамением установления в будущем другого порядка: «Царство Его несокрушимо» (6:26; ср. 3:33; 4/3?). Опыты, которые Даниил имел в этой жизни, при­водят естественным образом к мыслям о вечном Царстве и к желанию стать его гражданином. Для этого Бог и вмешивается в ход истории, чтобы укрепить веру и надежду, чтобы возбу­дить и питать ностальгию по иной родине.

В этом смысле первая часть Книги пророка Даниила под­готавливает переход ко второй части.

1. Какие особенности шестой главы напоминают третью главу?

2. Какие характерные черты антисемитизма проявляются в поведении сатрапов?

3. Какие уроки мы можем извлечь из позы и содержания молитвы Даниила?

4. Какие уроки мы можем извлечь из молитвы Дария?

5. Какова роль Кира в Книге пророка Даниила?

Литературная структура главы 6 (сравните с главой 3)

А. Победа Даниила (6:1-3)

• Царь назначает сатрапов и Даниила управлять царством

Б. Обвинение сатрапов (6:4-13)

• Указ против Даниила: поклоняться царю

• Обвинение: «не обращает внимания... на тебя, царь» (б; 13)

В. В львином рву (6:14-24)

• Диалог: царь —Даниил

• Даниил брошен в ров

• Диалог: царь —Даниил

• Даниил спасен от львов

Б1. Реванш (6:25-27)

• Прославление

• Указ в пользу Даниила: поклоняться Богу Даниила

А1. Победа Даниила (6:28)

• Благополучие Даниила в царствование Дария и Кира