Глава 5

ПИШУЩАЯ РУКА

От смиренной хвалебной молитвы Навуходоносора мы сразу переходим к высокомерной и заносчивой профанации Валтасара. Навуходоносору, одинокому, несчастному, еще ис­пачканному в грязи, но прославляющему Бога, противопос­тавлен Валтасар, окруженный «тысячью вельмож своих» (5:1), восседающий на троне и пьющий за свою собственную силу. Такой яркий контраст между двумя царями создан намерен­но. Оба они — гордые языческие цари, не допускающие мыс­ли, что господству Вавилона может прийти конец. И в жизни каждого из них исполняется пророчество, поражающее их как Божий приговор. Однако развязка в каждом случае своя, и эти две судьбы противостоят друг другу. Похоже, что Валта­сар сознательно стремился делать все не так, как Навуходо­носор.

Валтасар, конечно, очень хорошо знал великого царя, ко­торый, согласно древним летописям, умер в 562 году до Р. Хр. Валтасар, которому тогда было двадцать шесть лет, уже был главнокомандующим вавилонской армией⁸⁵. Описываемые здесь события происходили накануне взятия Вавилона Киром, то есть в 539 году до Р. Хр. К этому времени чуть больше двадцати лет прошло после смерти Навуходоносора.

Валтасар был внуком Навуходоносора по материнской ли­нии. В данной главе отношения родства между этими двумя

людьми упоминаются семь раз (5:2, 11, 13, 18, 22). Валтасар, несомненно, помнил своего знаменитого деда.

1. Тост царя

С самого начала поведение Валтасара связано с этими вос­поминаниями. И своими действиями он словно стремится до­садить Навуходоносору. Он приказывает принести сосуды, ко­торые его дед забрал из иерусалимского храма, и использует их для питья (5:2). Почему именно эти сосуды, а не какие-ни­будь другие? Этим поступком Валтасар свидетельствует о сво­ем желании переделать историю. Он напоминает о завоевании Иерусалима, которое будто бы является доказательством пре­восходства вавилонского бога над Богом Израильским. Про­должение рассказа подтверждает это намерение: «Пили вино и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, дере­вянных и каменных» (5:4).

Любопытно, что здесь перечисляются те же самые метал­лы, из которых был сделан истукан, которого Навуходоносор видел во сне; причем они перечисляются в том же самом по­рядке. Валтасар, провозглашая тост, как будто нарочно стре­мится противоречить своему деду. Если в истукане металлы символизировали земные царства в порядке снижения ценнос­ти и на пути к исчезновению, то поступок Валтасара направлен на то, чтобы их обожествить и превознести. Таким образом Валтасар показывает свое несогласие с дедом и с помощью смелых и зрелищных действий желает дать своим вельможам яркий урок религиозного национализма.

Такая позиция находит свое объяснение прежде всего в историческом плане. Отец Валтасара Набонид, происходивший из вавилонских жрецов, известен своим стремлением восста­новить все священные места и вновь ввести старые обряды. Так же и позиция Валтасара направлена на восстановление куль­та, который Навуходоносор отверг в свое время.

Набонид в это время еще жив, и его влияние в значитель­ной степени определяет рвение его сына. Согласно одному из

вавилонских историков⁸⁶, Набонид, обосновавшись в Тейме (на западе), доверил управление Вавилоном своему сыну, который управлял, видимо, в качестве регента. И если этот пир не что иное, как церемония интронизации Валтасара⁸⁷,, то тем более знаменательным является этот поступок, официально открыва­ющий его царствование.

Это желание пить во славу вавилонских богов из сосудов, принесенных из иерусалимского храма, означает гораздо боль­ше, чем простое стремление к реформации. Оно направлено именно против этого Бога. Среди принадлежностей многочис­ленных культов, представленных в его храме, он выбирает имен­но иерусалимские. Страсть, с которой он стремится к осквер­нению именно этих предметов, показывает его личное отноше­ние к Богу евреев.

Валтасар испытывает неприязнь к этому Богу, потому что ощущает угрозу с Его стороны. В глубине души он осознает, что это и есть истинный Бог. Он хочет уничтожить истину, пото­му что она его мучает. «Он оскверняет то, что его пугает»⁸⁸. И он действует не по глубокому убеждению. Им движет скорее смутное ощущение своих заблуждений и своей слабости, с ко­торыми он не желает смириться. Именно так совершаются пре­ступления на религиозной почве. Человек убивает не потому, что обладает истиной, но потому, что в глубине души он ощу­щает угрозу, исходящую от истины, которой обладает другой человек и которую он сам отказывается принять. Убийство ста­новится средством придать себе уверенность. Оскверняя свя­щенные предметы, человек хочет показать, что на самом деле они не являются священными, и тем самым он оправдывает их осквернение.

Профанация — это один из способов доказать свою пра­воту путем зла и насилия, способ спровоцировать Бога и бро­сить Ему вызов. Увы, слишком часто Бог не отвечает на такой вызов, и Его молчание, кажется, поощряет разного рода пала­чей и инквизиторов. Но в случае с Валтасаром было не так. Бог, вопреки ожиданию, принял вызов.

2. Надпись на стене

Неожиданно, прямо напротив лампады, в хорошо осве­щенном месте, появляется рука и пишет страшные слова на стене, покрытой белой известью (5:5). Это упоминание о лам­паде и об извести на стене сделано намеренно, чтобы под­черкнуть, что это видение не могло остаться незамеченным. Лучшего места невозможно было выбрать. Рука и появляю­щиеся буквы усиливают впечатление. Валтасар полностью те­ряет самообладание. Им овладевает страх, он меняется в лице. В этом месте можно заметить тонкую иронию: после упомина­ния о белой извести автор сразу же говорит о бледнеющем лице. Сцена представляет собой гротеск: царь только что на­слаждался своим величием, а теперь «связи чресл его осла­бели, и колена его стали биться одно о другое» (5:6). Царь весь в страхе, это заметно и это естественно. Царь начинает кричать — и это крик страха и ужаса. Царь зовет на помощь знатоков магии.

Надпись закончена, рука исчезает. Остаются только сло­ва — дантовское свидетельство работы руки. Теперь эти слова приковывают внимание царя.

К несчастью, никто из мудрецов не может ни прочесть, ни объяснить надпись. Молчание астрологов является тем более зловещим, что они не оправдали надежд царя. Это молчание весьма знаменательно. После этого впервые гово­рится, что «Валтасар чрезвычайно встревожился» (5:9). Он понимает, что значит это молчание. Оно означает, что эта тайна находится за пределами возможностей человеческой магии. Но Валтасар «чрезвычайно встревожился» еще и по­тому, что такой ход событий ему знаком. Он вспоминает слу­чай, когда Навуходоносор тоже обратился к астрологам, но безрезультатно. Только Даниил, слуга Бога Израильского, смог объяснить тайну. Валтасар смутно осознает, что нахо­дится сейчас в таком же положении, в каком оказался в свое время его дед. Снова Бог Израилев дает почувствовать Свою силу. Валтасар охвачен страхом.

3. Упрек царицы

В этот момент входит царица. В странах древнего Ближне­го Востока этикет предусматривал очень строгие правила от­носительно доступа к царскому двору. Никто не рискнул бы пред­стать перед царем, не получив предварительного официально­го приглашения. Пример Есфири показывает, что даже для суп­руги царя это было весьма рискованно (Есф. 2:11, 16).

Царица, о которой здесь говорится, по-видимому, не была супругой Валтасара. В пользу этого свидетельствует и ее хоро­шее знакомство с эпохой Навуходоносора. Она не могла быть и матерью Валтасара, супругой его отца Набонида, чьим со­правителем он являлся, поскольку Набонид жил далеко от Ва­вилона, в Тейме. Что касается матери Набонида, то она умерла еще на девятом году его правления, в 547 году до Р. Хр.⁸⁹.

Судя по всему, это была супруга самого Навуходоносора, которую Геродот отождествляет с Нитокридой.

Эта царица, присутствие которой вызывало у придвор­ных воспоминание о ее муже, покойном царе, внушала к себе глубокое уважение. Почитание к ней было настолько сильным, что она могла позволять себе приходить к царю в любое вре­мя. Библейские тексты свидетельствуют, что мать царя обыч­но имела большое влияние даже в политических вопросах (3 Цар. 15:13;4Цар. 11:1-3; 24:12; Иер. 13:18).

При виде ее Валтасару приходится все-таки вспомнить того, о ком он хотел забыть. И царица затрагивает в нем живую стру­ну. Три раза в одной и той же фразе она упоминает о родствен­ных отношениях между Навуходоносором и Валтасаром: «во дни отца твоего... царь Навуходоносор, отец твой... сам отец твой, царь» (5:11). Она как будто угадала затруднение Валтасара. Царица говорит о прошлом, о том, что мучает и терзает Валта­сара, а именно о религиозном опыте Навуходоносора. И, ко­нечно же, она говорит о Данииле и о его Боге: «Есть в царстве твоем муж, в котором дух святого Бога» (5:11).

4. Валтасар призывает Валтасара

Свидетельство царицы не оставляет Валтасару выбора. Он вынужден позвать Даниила. Впрочем, он мог бы сделать это и раньше, ведь Даниил — один из мудрецов царства; среди ас­трологов страны он пользуется исключительной репутацией. Валтасар не мог его забыть; к тому же он носит одинаковое с ним имя. Об этом напомнила ему и царица (5:12). Отсутствие Даниила нельзя объяснить его преклонным возрастом (ему уже восемьдесят пять лет). Напротив, когда дело касается мудрос­ти, то возраст является преимуществом. Если царь не позвал Даниила, то именно потому, что стремился во что бы то ни ста­ло избежать встречи с ним. Валтасар боялся Валтасара.

Интересно заметить, что царь, обращаясь к нему, не назы­вает его вавилонским именем, как можно было бы ожидать. В Книге пророка Даниила вавилонский монарх или чиновник, об­ращаясь к евреям, всегда называет их вавилонским именем. Здесь же мы имеем совершенно особый случай для всей Книги Даниила. Царь называет его еврейским именем (5:73), совсем не упоминая о вавилонском имени. «Ты ли Даниил, один из плен­ных сынов Иудейских, которых отец мой — царь привел из Иудеи?» (5; 13). Валтасар хочет показать, что не признает вави­лонского имени. Это лицемерие обусловлено его смятением⁹⁰.

Хотя Валтасар делает вид, что забыл Даниила и религиоз­ный опыт своего деда, тем не менее он не упускает случая на­помнить Даниилу о его происхождении: «один из пленных сы­нов Иудейских, которых отец мой — царь привел из Иудеи?» [5:13). Любопытно, что по этому случаю Валтасар вспоминает и о Навуходоносоре. Речь Валтасара напоминает вступление Книги Даниила (1:2). Поступая таким образом, Валтасар выражает свое мнение о превосходстве вавилонских богов над Богом Израилевым. Повторяя слова царицы (5:11), он, однако, опускает при­лагательное «святой», которое она употребила по отношению к Богу Даниила. Эта игра в забвение и напоминание хорошо по­казывает состояние духа Валтасара, вспоминающего в угоду своей гордости только то, что ему хочется помнить. Вынужден­ный искать помощи у человека, которого он презирает, он

всетаки стремится быть хозяином положения. Он подкупает Дани­ила. Золотая цепь и высокое положение в государстве — вот цена, которую он готов заплатить. Таким образом, он не только ставит себя на место Бога (он и его деньги должны определить ответ свыше), но и присваивает себе это место. Подкупая Да­ниила, Валтасар воображает, что ему будет легче использо­вать пророка для достижения своих целей. Это своего рода заклинание (возможно, используемое бессознательно) против приговора, который он угадывает и которого боится, попытка умилостивить Бога, Которого он только что оскорбил.

5. Упрек пророка

Царь слышит из уст Даниила резкое обличение. Прежде Даниил говорил, проявляя такт и уважение (1:8, 9; 2:14; 4:16), а теперь даже голос его звучит сурово. Он наотрез отказывается от предложения царя. «Дары твои пусть останутся у тебя, и по­чести отдай другому» (5:17). Даниил понял мотивы Валтасара и хочет иметь полную независимость от царя в своих действиях и, прежде всего, в истолковании надписи. Но гнев Даниила обус­ловлен не только этим последним эпизодом. Вина Валтасара значительно серьезнее, чем эта неудачная попытка подкупа. Да­ниил знает, что Валтасаар понимает свою вину: «И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего, хотя знал все это» (5:22).

Теперь становятся понятными желание Валтасара забыть прошлое и его неприязнь к Богу Израилеву. В глубине души он осознает истину, и поскольку эта истина беспокоит его и обя­зывает к определенным поступкам, он стремится ее забыть. Он знает, что Бог Израилев — это истинный Бог, и поэтому прила­гает все усилия, чтобы Его унизить. На самом деле его добро­вольное и упорное забвение и его святотатство, направленное против Бога Израилева, свидетельствуют, как это ни парадок­сально, о его вере в этого Бога. И именно его личные опыты с Богом делают его несправедливость столь серьезной. «Но воз­несся против Господа небес» (5:23). Человек не возносится против кого-то, в кого он не верит. В конце речи говорится в еще более явной форме о личных отношениях Валтасара с Бо­гом: «А Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого все

пути твои, ты не прославил» (5:23). «Рука» и «дыхание», упомя­нутые в одном предложении, ассоциируются с Божьим творе­нием, ведь именно Бог создал Своей рукой человека (Пс. 118:73;

Ис. 41:20) и вдунул в него дыхание жизни (Быт. 2:7). Такая ас­социация характерна для языка Библии:

«Кто во всем этом не узнает, что рука Господа сотворила сие? В Его руке душа всего живущего и дух всякой челове­ческой плоти» (Иов 12:9, 10; ср. 34:14, 15; Пс. 103:28-30).

Хуже всего, что Валтасар, хотя имел необходимое знание (см. 5:22), заменил поклонение Богу-Творцу поклонением идо­лам из металла и камня, которые не имеют никакого знания (см. 5:23). Эти два поступка тесно связаны между собой. Для человека, отвергающего Бога-Творца, естественным становит­ся поклонение идолам, так как идол — это произведение его собственных рук и отражение его собственного образа. Отка­зываясь верить в Бога-Творца, человек делает объектом пок­лонения самого себя, свое благосостояние, свои удовольст­вия, свою работу и ее результаты.

Этот диагноз подходит и к нашей современной идолопок­лоннической культуре. Деньги, удовольствия, телевизор, вещи заменяют Бога, и это неизбежно, потому что человек заменил Бога. Отвергая Бога-Творца, современный человек становится таким же идолопоклонником, какими были древние язычники. Подобно Валтасару, человек думает, что он возвысился над религией от­цов. Человек превозносит свой разум, попирает все святое и на­смехается над наивностью тех, кто продолжает веровать. Но на самом деле такой человек оказывается в одном ряду с Валтаса­ром, восхваляющим идола, которого он сам себе и сотворил.

Такое поведение возмущает Даниила. Он сначала произ­носит длинную обличительную речь вместо того, чтобы сразу приступить к истолкованию надписи, для объяснения которой и был позван. В этом поступке Даниила проявляется его превос­ходство над прочими придворными мудрецами и астрологами. Несправедливость царя и его отношение к жизни гораздо боль­ше волнуют пророка, чем разгадка тайны.

6. Значение надписи

Сам грех Валтасара является ключом к пониманию тай­ны. Рука, появившаяся на стене, есть не что иное, как напоми­нание о руке, дающей дыхание жизни. «Бога, в руке Которого дыхание твое... ты не прославил. За это и послана кисть руки...» (5:23, 24). Теперь страх царя усилился. Он боится не только потому, что видел пишущую руку, но и потому, что эта рука напоминает о Том, Кого он хулил и стремился игнорировать. Эти две мысли, соединенные вместе, ужасают. Странная рука, которую Валтасар воспринимает как угрозу, — это знак его греха, знак забвения руки Божьей. Вот первый урок явления руки: грех наказывает сам себя.

Эта истина становится еще более определенной, когда рука начинает писать. В Библии образ пишущей Божьей руки обычно связан с идеей суда. Книги, написанные Богом (Дан. 7:10; ср. Исх. 32:33; Откр. 3:5; 21:27}, как и Закон, начертанный рукой Божьей и помещенный в ковчег завета (Исх. 13:18; Втор. 10:5), являются составной частью судебной процедуры. В русле этой же традиции находится и новозаветный рассказ о том, как Иисус писал на песке обличение обвинителей женщины, пойманной в прелюбодеянии (Ин. 8:6).

Еще не понимая содержания надписи, Валтасар уже созна­ет, что эта рука пишет его приговор. Страх Валтасара становит­ся сильнее. Эта рука не только напоминает о руке Творца, она еще и пишет: Творец выносит приговор. Только Тот, Кто знает все тайники души, поскольку Он Сам ее сотворил, Кто знает все сокровенные мысли и видит ложное забвение, только Он может вынести приговор. Не удивительно, что в Библии две идеи — идея творения и идея суда — исходят из одной мысли:

«Господи! Ты испытал меня и знаешь.

Ты знаешь, когда я сажусь и когда встаю;

Ты разумеешь помышления мои издали...

Ты устроил внутренности мои,

И соткал меня во чреве матери моей...

Не сокрыты были от Тебя кости мои...

Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое;

Испытай меня, и узнай помышления мои» (Пс. 738; ср. Опер. 14:7).

Надпись на стене не поддается прочтению, что еще боль­ше усиливает страх Валтасара. Зная, что это слова Творца и Судьи, Валтасар весьма обеспокоен тем, чтобы понять их смысл.

Первая трудность заключается уже в том, что арамейская письменность не имела букв для обозначения гласных звуков, о чем мы можем судить по древним надписям. Чтобы прочесть подобный текст, сначала нужно было знать его смысл. На эту взаимозависимость чтения и понимания дважды указывается в тексте (5:5, 17). Если добавить к этому, что и пропуски между словами обычно отсутствовали, то становится понятным, на­сколько сложным было такое чтение. Чтобы создать представ­ление об этом, мы напишем этот текст в русском переводе без гласных и без пропусков между словами:

С Ч С Л Л С Ч С Л Л В З В Ш Н РЗ Д Л Н

Этот текст невозможно понять, если только не прочесть его предварительно с гласными или не получить информацию о его содержании от автора. Вот почему ученые-халдеи потер­пели неудачу. Только откровение от Того, Кто написал эти сло­ва, от Того, Кому принадлежала эта рука, могло дать возмож­ность прочтения.

Но даже вместе с гласными слова остаются странными и лишенными смысла.

«МЕНЕ МЕНЕ ТЕКЕЛ УПАРСИН». Речь идет о мерах веса. МЕНЕ (мина - 600 г), ТЕКЕЛ (сикль — 10г), УПАРСИН (полми­ны — 300 г). Эта весть прежде всего ассоциируется с криком про­давца на рынке, предлагающего покупателям различный товар по весу. Уже на этом уровне Валтасар может понять намек: это рас­продажа товара и, следовательно, конец торговли. История сви­детельствует, что нововавилонские цари наряду с управлением государством постоянно занимались и торговлей⁹¹. В Вавилоне

продавать и покупать было в порядке вещей. Сам Валтасар был известен как торговец шерстяной одеждой. Торговец Валтасар вполне мог понять сообщение, в котором говорилось о мерах веса, сообщение, для него означавшее, что он находится на самой ни­жней ступеньке лестницы и что его торговля закончена.

Даже если Валтасар и не понимает полностью смысла дан­ного намека (так как самым глухим является тот, кто не желает слышать), то, по крайней мере, он будет вынужден понять объ­яснение Даниила. Обыгрывая этимологию каждого слова (клас­сический библейский метод)⁹², Даниил придает сообщению ясный смысл.

МЕНЕ происходит от корня, означающего «считать», «на­значать», «определять». Этот же корень встречается в первой главе, когда речь идет о пище, которую «назначил» царь {1:5). Мы уже отметили, что в Библии это слово употребляется исклю­чительно по отношению к Богу-Творцу, Который контролирует и определяет ход истории. Знаменательно, что корень слова «мене» мы находим также в имени вавилонского бога судьбы «Мени» (Ис. 65:11). Это слово встречается и в арабском языке в форме «манье» со значением «неизбежность», «судьба». Таким обра­зом, Валтасар сравнивается с товаром, количество которого достигло установленной меры; и для него это означает конец.

ТЕКЕЛ происходит от корня, означающего «взвешивать». Используемый здесь образ относится к сфере торговли. Вал­тасар «взвешен на весах» (5:27) как обычный товар, и его вес оказывается «недостаточным» (дословный перевод слова «ха-сир»). Эта весть звучит как обличение в мошенничестве и тре­бует вмешательства правосудия. Слова «взвешивать» и «весы» относятся также и к юридическому языку. Именно такой образ ассоциируется с Божьим судом как в Библии, так и в странах древнего Ближнего Востока⁹³:

«Господь есть Бог ведения, и дела у Него взвешены» (1Цар.2:3).

«Пусть взвесят меня на весах правды» (Иов 31:6).

Для Валтасара такие слова означают приговор и осуждение.

УПАРСИН происходит от корня, означающего «дробить», «разбивать». Это слово часто встречается в Библии в контекс­те насилия и жестокости. «А кости их ломаете и дробите [прс]» (Мих. 3:3). Хищная птица гриф называется по-еврейски «перес» (Втор. 14:12), поскольку она раздирает свою жертву на куски (прс). Валтасар здесь сравнивается с товаром, который попа­дает в чужие руки и разрывается на части. На эту участь указы­вает и множественное число слова «упарсин» (только оно упот­реблено во множественном числе во всей надписи), предпо­лагающее, что выгоду от этого получат многие, — в данном слу­чае мидяне и персы. В звучании слова «прс» угадывается и на­мек на персов. Для Валтасара это означает ограбление, разде­ление на части и переход под владычество персов.

После слов Даниила фатальный исход стал явным. Каждое отдельное слово несет свою весть о конце. «Мене» говорит о конце через идею завершения, «текел» — через идею недостат­ка, а «упарсин» — через идею распада на части.

Помимо смыслового значения, мы ощущаем поэтическое звучание всех слов надписи в ее строгом четырехтактном ритме.

Вся надпись состоит из четырех слов, что достигается пов­торением одного из них (мене); и каждому слову надписи соот­ветствует толкование, также состоящее из четырех слов.

Текст надписи: 4 слова

Объяснение слова «мене»: 4 слова

Объяснение слова «текел»: 4 слова Объяснение слова «упарсин»: 4 слова

Если мы знаем значение числа четыре в Книге Даниила, то у нас, естественно, появляется мысль, что оно используется здесь не только в риторических целях. Мы видели, что истукан,

которого Навуходоносор видел во сне, состоял из четырех металлов, символизировавших четыре царства, которые должны были сле­довать одно за другим до самого конца. В седьмой главе Книги Даниила мы снова встретим эту схему четырех царств, представ­ленных четырьмя животными. Внебиблейская литература тоже использовала такой символический язык. Древние оракулы Пер­сии и Вавилона⁹⁴ часто упоминали о четырех царствах, следую­щих друг за другом, хотя и не всегда называли те же самые цар­ства. Такой способ выражения был распространен на древнем Ближнем Востоке. Пятого царства не было. Число четыре пере­дает идею ограниченности времени существования земных царств и, таким образом, несет весть о конце.

Вероятно, для Валтасара число четыре было еще и наме­ком на четырех царей, правивших после Навуходоносора. Это:

Амел Мардук (562-560)⁹⁵, Нериглиссар⁹⁶, Лабаши Мардук (556) и, наконец, Набонид (556-539), соправителем которого был Вал­тасар. Лишь четыре царя должны были править после Навухо­доносора. Валтасар понимает: это число означает, что у него нет будущего. Божья весть, ее истолкование и поэтическое оформление адресованы не только к разуму, но и к чувствам. Смысл этой вести совершенно ясен.

7. Смерть царя

Заключительная часть этой истории коротка, но богата событиями. Все заканчивается за несколько часов. Сам Вал­тасар убыстряет ритм, стремясь скорее все сделать. У него уже нет выбора. Поспешность, с которой он воздает почести Даниилу, обусловлена не чувством признательности и не стремлением сдержать данное слово. Неприятельские войска уже у ворот. Валтасар осознает, что его царство в опасности и конец неизбежен.

История заканчивается на иронической ноте. После того как он все потерял, он теперь расположен всем делиться, в том числе и своей царской властью. Даниил одет в багряницу — символ царского достоинства (Есф. 8:15)⁹⁷ — и становится третьим после Валтасара и Набонида правителем царства. Что

касается золотой цепи, то здесь речь идет о царской медали — высшем знаке отличия, которую носили только в присутствии царя.

Если Даниил и принимает теперь все эти почести, от кото­рых он раньше отказывался, то это происходит не потому, что он передумал, а потому, что при теперешнем положении вещей эти царские подарки больше ничего не значат.

В следующие несколько часов пророчество Даниила ис­полняется. Вавилон захвачен, а Валтасар убит. Новый царь Да­рий Мидянин сменяет его на троне.

Среди клинописных документов, повествующих о падении Вавилона, есть и «Летопись Набонида», которая подтверждает наш рассказ:

«Гобрий, правитель Гутиума, и армия Кира вошли в Вави­лон без боя. После этого Набонид был арестован в Вавило­не, когда он туда вернулся...

В месяце архшамму, в третий день,

Кир вступил в Вавилон. Гобрий, его правитель, поставил местных правителей в Ва­вилоне»⁹⁸.

Вавилонский текст не упоминает о Валтасаре, который был всего лишь князем-регентом, но обращает все внимание на На­бонида, официального обладателя короны. Тот факт, что во время взятия Вавилона он отсутствовал и был взят в плен лишь после возвращения, еще раз подтверждает существование кня­зя-регента в Вавилоне.

Из этого текста мы также узнаем, что одним из первых действий нового правителя Вавилона было назначение мест­ных правителей, что соответствует и рассказу Даниила (6; 1).

Похоже, что Гобрий, о котором идет речь в данном тексте, не кто иной, как наш Дарий. Имя «Дарий» — это почетный ти­тул, означающий: «Держащий скипетр», и Гобрий вполне мог его принять как царственное имя.

Согласно древним летописям, Гобрий умер через год и три недели после падения Вавилона. В этом случае становится понятным, почему Кир принимает титул царя Вавилона лишь годом позже", и почему в Дан. 6:28 о нем говорится как о не­посредственном преемнике Дария. Гобрий, то есть Дарий Ми­дянин и царь Кира, правил Вавилоном всего лишь год, что объ­ясняется в Книге Даниила его старым возрастом — когда он начал править, ему было шестьдесят два года (5:31). В этом и ключ к пониманию того, почему Даниил упоминает лишь о пер­вом годе Дария (Дан. 9:1).

Пятая глава является стержневой в Книге Даниила, так как в ней происходит переход от одной власти к другой, от Вавилона к Мидо-Персии — первое исполнение пророчества (гл. 2). Как и его дед Навуходоносор (гл. 3), Валтасар не хотел признать эту истину и в своем гордом упорстве держался за идею вечного Вавилона. Им обоим было дано грозное предсказание свыше:

Навуходоносору — семь лет отлучения (гл. 4), Валтасару — над­пись на стене. И они смогли своими глазами увидеть исполне­ние слов пророка. Их личный опыт стал подтверждением истин­ности пророческого слова. В судьбе Валтасара, самого непо­корного из двух царей, соединяются два пророчества: он видит в своей жизни исполнение древнего пророчества об истукане и современного ему пророчества, написанного рукой на стене.

1. Какое отношение Валтасара к Богу проявляется в его поведении?

2. Какая царица упрекает Валтасара?

3. Что символизирует рука, пишущая на стене?

4. Что означают слова, написанные на стене?

5. Каков литературный ритм надписи и о чем он говорит?

Литературная структура главы 5

А. Тост царя (5.7-4)

• Прославление царя

• Принижение Бога

Б. Надпись на стене (5:5-9)

В. Упрек царицы (5:10-12)

• Напоминание о Навуходоносоре

• Напоминание о Данииле

Г. Валтасар призывает Валтасара (5:13-16)

• Гордость царя

• Обещание подарков

В 1. Упрек пророка (5:17-24)

• Напоминание о Навуходоносоре

• Забвение царя

Б1. Значение надписи (5:25-28)

А1. Смерть царя (5.29-37)

• Царь убит

• Даниил прославлен