Глава 4

ДЕРЕВО ПОСРЕДИ ЗЕМЛИ

Впервые рассказ начинается с доброжелательной улыбки Навуходоносора. До сих пор в начале каждой главы мы встре­чали Навуходоносора злого и страшного. В первой главе Наву­ходоносор осадил Иерусалим (1:1). Во второй главе царь угро­жает «изрубить в куски» и «обратить в развалины» (2:5). В третьей главе он приказывает всем своим подданным пасть и поклониться истукану. Непослушных ожидает смерть в раска­ленной печи (3:1-6). Теперь тот же самый царь, который наво­дил страх на весь народ (3:29), радушно приветствует народ:

«Мир вам да умножится» (3:31)*.

Впервые Навуходоносор называет Бога Всевышним (3:32). Ранее Навуходоносор воспринимал Бога через посредство Да­ниила или каким-нибудь другим косвенным путем. Впервые Бог, Которого Навуходоносор считал раньше Богом Даниила и дру­гих евреев, становится для царя Богом-Вседержителем, пре­восходящим всех прочих богов, и даже его личным Богом: «Зна­мения и чудеса... совершил надо мною Всевышний Бог».

В предыдущих главах Навуходоносор только и делал, что отдавал приказания. Впервые его слова не содержат никакого повеления. Его речь — это простое свидетельство, радостное и неожиданное. Арамейское выражение «угодно мне» (3:32)

дословно означает «мне очень радостно». Оно хорошо передает доброжелательность царя, собирающегося рассказать своим под­данным о чем-то очень важном. Повествование, которое далее следует, не является для Навуходоносора просто обязанностью, которую надо выполнить, или доказательством, которое надо представить другим, — он сам испытывает наслаждение, сооб­щая о том, что произошло. Жестокий царь, требовавший неукос­нительного повиновения, стал поэтом, прославляющим Бога.

1. Молитва исцеленного

Навуходоносор размышляет о чудесах, которые с ним толь­ко что произошли, и из его сердца изливается хвалебное пес­нопение. Это третья молитва в Книге пророка Даниила. Хотя она возносится языческим царем, тем не менее она прекрасна и может служить примером. Читая этот текст, раввины Талмуда восхищались: «В своих песнопениях и славословиях царь не ус­тупает Давиду» (Санх. 926).

В двух стихах и шести словах, используя двойной парал­лелизм, Навуходоносор выражает переполняющие его чувства.

Сначала это — восклицание, повторяющееся в трехсловном ритме:

«Знамения, насколько велики!

Чудеса, насколько могущественны!» (3:33 —дословный перевод).

Синтаксис арамейской фразы выделяет первое слово: «зна­мения», «чудеса», тем самым подчеркивая восхищение царя.

По существу, значение знамений и чудес заключается в том, что они привлекают внимание своим необычным характе­ром и тем самым обращают взор к невидимой реальности дру­гого порядка.

И начав с размышления о знамениях и чудесах, царь пе­реходит к мыслям о другой реальности. За эмоциональным

восклицанием следует логическое размышление. Знамения и чудеса, совершившиеся у него на глазах, приводят его к при­знанию существования иного Царства. Навуходоносор не до­вольствуется больше только созерцанием удивительных чу­дес, происходящих в его жизни. Сквозь чудо настоящего он различает чудо будущего — Царство Божье. Для Навуходоно­сора чудо — это теперь не просто знамение его земного бла­гословения и процветания, но и знамение будущего, вечного Царства.

Навуходоносор продолжает прославление, опять исполь­зуя двойной параллелизм и трехсловный ритм:

«Царство Его — царство вечное, Владычество Его — из рода в род». (3:33 —дословный перевод).

Видимо, Навуходоносору труднее всего было принять именно эту истину. С того момента, как Навуходоносор услы­шал истолкование сна об истукане с глиняными ногами, он не мог смириться с мыслью, что его владычество ограничивает­ся лишь головой. Сын бога Мардука, он думал о своем царст­ве как о вечном и желал, чтобы оно было вечным. Впервые Навуходоносор осознает, что вечность — это качество Небес­ного Царства. Это единственное Царство, которое не погиб­нет. Царь Вавилона, царь всей земли, Навуходоносор впер­вые признает другую власть, стоящую выше его власти. Он идет дальше и признает, что владычество Бога «в роды и роды». Не только живущие ныне, но и будущие поколения — все на­ходятся под этой властью.

Ощутив вкус чуда, Навуходоносор почувствовал влечение к другому счастью, к другой жизни. Увидев чудо здесь, на зем­ле, Навуходоносор надеется и на другое, более великое чудо. Решение сиюминутной проблемы — это не главное назначе­ние чуда. Такое решение всегда носит лишь временный харак­тер. Болезнь и препятствия снова возникнут на ближайшем повороте. Чудо необходимо прежде всего для того, чтобы ос­ветить, подобно вспышке молнии, очертания иного пейзажа.

Вот почему молитва Навуходоносора проникнута надеж­дой на Небесное Царство. Взращенная на происходящих чуде­сах, молитва Навуходоносора, как и все прочие молитвы, — это, прежде всего, свидетельство об ином Царстве.

Впервые языческий царь осознает суетность своего зем­ного царства. Именно такой урок царь извлек из еще одного ужасного сна, который однажды, в пору его безмятежного счастья, приснился ему, и исполнение которого низвело его с самого высокого положения на самый низкий уровень. Об этом и рассказывает Навуходоносор.

2. Содержание сна

С самого начала спокойствие Навуходоносора кажется по­дозрительным. Арамейское слово «раанан», с помощью которо­го описывается это спокойствие (4:1), обычно употребляется для описания зелени дерева (Втор. 12:2; Ис. 57:5). Навуходоносор уподобляется зеленому, цветущему дереву. При виде такого де­рева не может прийти в голову мысль о грядущем несчастье. Загадочное сновидение. И никто не может его объяснить. При­зываются различные классы мудрецов: «хартумайя» — египетс­кие волхвы, специалисты по толкованию снов (Быг. 41:8); «ашпайя» — аккадские жрецы-заклинатели; халдейские астрологи, специалисты по предсказаниям; «газарайя» — толкователи ука­заний (газар) богов. Но никто из них не смог объяснить сон (4:4). И наконец царь выслушал Даниила (4:5). Может показаться стран­ным, что Навуходоносор не позвал его сразу, зная, что в нем «дух святого Бога» (4:6, 15). На основании библейского текста мы можем предположить, что Даниила и вовсе не позвали. Пос­ле того как все мудрецы были приведены к царю, Даниил, гово­рится в тексте, пришел сам. Должно быть, Бог снова взял ини­циативу в свои руки. Навуходоносор оказывается загнанным в тупик, ему уже больше ничего не остается, как выслушать Дани­ила. Эти события напоминают рассказ из второй главы: и теперь царь не желает принимать истину, поскольку она не соответ­ствует его стремлениям. Однако она снова представлена Наву­ходоносору, убедительная и смущающая, и он чувствует ее объ­ективный характер и Божественное происхождение.

Но даже и теперь Навуходоносор не хочет до конца при­знать свое поражение и унижение. Он стремится сохранить свое достоинство. И хотя вроде бы и признает превосходство Дани­ила, в котором «дух святого Бога», но, тем не менее, вставляет в свое признание знаменательное выражение: «Даниил, кото­рому имя было Валтасар — по имени бога моего» (4:5). Могу­щество Даниила приписывается в конечном счете богу царя. Гордость Навуходоносора выражается даже в этом признании. Таким образом царь связывает происхождение Божьего откро­вения с самим собой.

На фоне гордости и самодовольства царя сновидение при­обретает особый смысл, предрасполагая к его подробному ис­толкованию. Как содержание сна, так и его истолкование со­стоят из двух частей, первая из которых — позитивная и посвя­щена дереву в его цветущем состоянии, а вторая — негативная и посвящена падению дерева.

3. Толкование сна

1. Дерево в цветущем состоянии

Образ дерева не был чуждым для Навуходоносора. Он яв­лялся составной частью его символической вселенной. Геро­дот рассказывает, например, о том, как Астиагу, родственнику Навуходоносора, тоже приснился сон, в котором он видел де­рево, символизировавшее его владычество над определенной частью мира (Геродот, I, 108). Навуходоносор сам в одной из надписей сравнивает Вавилон с большим деревом, дающим тень многим народам⁶⁸. Следовательно, Навуходоносор был в со­стоянии понять символический смысл дерева. К тому же анало­гия с видением об истукане была достаточно явной, чтобы царь ее понял. Подобно Навуходоносору, владычествующему над всем живым (2:38), дерево дает защиту всему живому. В обоих случаях" употребляются сходные выражения: «полевые звери... птицы небесные... всякая плоть» (4:9, 18). Как во второй главе признается господство головы истукана над всем миром (2:37), так и в четвертой главе признается господство дерева,

простирающегося «до краев всей земли» (4:8, 9). Как и голова истука­на, дерево символизировало Навуходоносора.

Образ дерева выражает также самонадеянный характер На­вуходоносора. Навуходоносор здесь уподоблен Адаму как уп­равитель вселенной (быт". 1:28), а также дереву жизни (или де­реву познания добра и зла) как находящийся на середине зем­ли {Быт. 2:9; 3:3). Это дерево достигало неба [4:8, 17). Дерево, которое видел Навуходоносор, не было обычным деревом. Его превосходство всячески подчеркивалось.

Однако за этим чрезмерным превозношением можно за­метить и скрытую критику. Такое несоразмерное сравнение ука­зывает на гордость Навуходоносора. Пророк Иезекииль исполь­зовал ту же самую метафору для описания гордости Ассирии [Иез. 31:3-9). Этот текст, впрочем, имеет серию общих моти­вов с четвертой главой Книги Даниила. Там тоже дерево укры­вает птиц небесных и зверей полевых {Иез. 31:6) и возвышает­ся над остальными деревьями (Иез. 31:3, 5). И текст из Книги Даниила звучит как эхо соответствующего текста из Книги Иезекииля. Высота дерева является явным символом гордости.

«Ты высок стал ростом и вершину твою выставил среди толстых сучьев, и сердце его возгордилось величием его» (Иез. 31:10).

Это величественное дерево, поднимающееся до неба и укрывающее все живое, представляет собой, по сути дела, вызов Богу.

Интересно заметить, что тот же самый образ дерева, ук­рывающего небесных птиц, используется в Новом Завете, где оно символизирует Царство Божье (Лк. 13:19).

В сновидении образ дерева символизирует гордость царя, который хочет занять место Бога. И чем сильнее гор­дость, тем страшнее угроза. Во всяком случае, в отношении Навуходоносора это не вызывает сомнений. Его родная ва­вилонская культура и особенно описанные выше личные

опыты значительно облегчают царю понимание сновидения. Де­рево — это он сам. Вот почему Навуходоносор предпочитает обращаться за объяснениями к своим астрологам. Вот поче­му Даниил приступает к толкованию сна в смущении и при-. бегая к дипломатичным выражениям: «твоим бы ненавистни­кам этот сон» (4:16). Затем Даниил прямо и недвусмысленно подтверждает опасения царя: «Дерево, которое ты видел... это —ты, царь» (4:17-19).

2. Падение дерева

Здесь мы видим ту же иронию, как и в древнем рассказе о вавилонской башне (Быт. 11:4, 5). Возвышение дерева «до не­бес» (4:19) отнюдь не означает, что оно не будет низвержено (4:20). Первая часть сновидения представляет собой созерца­тельную и статичную картину: величественное дерево. Вторая часть — звучащая и динамичная: царь видит движение небес­ных существ и слышит их приказания. Первая картина исполне­на мира и величия, а вторая — смятения и страха. Спокойствие сменяется сильным и ужасным потрясением.

Это изменение ритма повествования обусловлено появ­лением новых действующих лиц. Это единственное место в Биб­лии, где упоминаются «Бодрствующие» (4:10, 20). Это слово характерно для речи царя и его культурной среды. Согласно древнему верованию, зафиксированному в зороастрийской кни­ге Зенд-Авеста, великий бог поместил четырех бодрствующих наблюдателей на четырех углах неба, чтобы они смотрели за движением светил⁶⁹.

Для Навуходоносора присутствие таких небесных су­ществ означает, что его судьба определена небесным бо­гом. Однако описание сна и его толкование сделаны с точки зрения библейской традиции. Слово «Бодрствующий» сопро­вождается прилагательным «Святый», которое во многих мес­тах Библии употребляется по отношению к ангелам (Иов 5:1;

15:15; Пс. 88:6, 8; Зах. 14:5). Основанием для такой точки зрения может служить и Септуагинта, где слово «Бодрствую­щий» переведено словом «ангел».

«Бодрствующий» (ангел небесный) провозглашает судьбу дерева, состоящую из двух периодов.

Первый период содержит несколько приказаний относи­тельно рубки дерева (4:11, 20). Поваленное на землю, дерево исчезает из поля зрения людей. Лишенное сучьев, листьев и плодов, оно уже больше не может защищать и питать все жи­вое (4:11, 18). Поверженное дерево — это символ отлучения Навуходоносора от людей (4:22).

Второй период содержит всего одно повеление относи­тельно состояния дерева после падения (4:12). Поваленное и ободранное дерево теперь прочно прикреплено к земле и ли­шено возможности расти и расцветать. Использование цепей из железа и бронзы, металлов, известных своей прочностью (2 Пар. 24:12), обеспечивает надежность. То, что осталось от дерева, теперь приковано к земле. Пень от дерева уподобляет­ся животному: он живет «с полевыми зверями» (4:22), он «оро­шается небесною росою» (4:12, 20) и думает, как звери: «Серд­це человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звери­ное» (4:13). В библейской антропологии-сердце — это орган мышления и рассудка. Сказать, что сердце человеческое заме­нено сердцем звериным, означает признать, что данный чело­век больше не в состоянии ни мыслить, ни рассуждать.

Замена сердца человеческого звериным объясняет Дани­илу эту странную метаморфозу. Если Навуходоносор, которого символизирует пень-зверь, ведет себя, как животное, это по­тому, что он получил звериное сердце. Такая трансплантация сердца истолковывается Даниилом в религиозном плане. На­вуходоносор снова станет человеком, как только признает, «что Всевышний владычествует над царством человеческим» (4:22). Другими словами, звериное состояние царя соответствует его религиозной бессознательности. В течение некоторого време­ни Навуходоносор больше не осознает существования Бога.

С библейской точки зрения, царь опустился настолько ни­зко, что ниже опускаться было уже некуда: он низведен до жи­вотного состояния, и ничто не может его от этого избавить.

Предсказание является «определением» свыше (4:21), абсолют­ным и окончательным. Даже продолжительность этой болезни установлена Богом: «семь времен» (4;22). Это священное чис­ло, еще раз подчеркивающее неотвратимость Божественного повеления.

Однако кроме этого трагического и приводящего в отчая­ние сообщения предсказание несет в себе и некоторую надеж­ду. Прежде всего в самом сновидении не показано падение дерева. Навуходоносор слышит лишь приказания. Их исполне­ние еще не началось. Дерево, представляющее Навуходоносо­ра, еще возвышается и цветет. У Навуходоносора еще есть вре­мя остановить ход событий. Даниил использует эту возмож­ность, чтобы призвать царя к покаянию: «Искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот, чем может продлиться мир твой» (4:24). Дважды Даниил подчерки­вает, что только когда Навуходоносор признает Бога стоящим выше его самого, он будет спасен (4:23): царю надо идти путем веры к установлению отношений с Богом. Кроме того, слова Даниила имеют нравственное значение и затрагивают отноше­ния царя со своими ближними. Пророк увещевает Навуходоно­сора быть справедливым и сострадательным (4:24).

Покаяние предполагает как вертикальное, так и горизон­тальное измерение. Навуходоносор смог бы проявлять мило­сердие и совершать правосудие («цедака») лишь в том случае, если бы он признал существование Бога и Его власть над со­бой. Сознание, что есть некто, кроме меня и выше меня, по­рождает и питает чувство уважения к другому человеку. К тому же признание верховного контроля над всеми людьми предот­вращает злоупотребления и обязывает к справедливости. Имен­но это называется в Библии страхом Божьим⁷⁰. Невозможно поддерживать отношения с Богом и в том случае, если отноше­ния с ближними являются нездоровыми. Любить Бога значит любить ближнего. Вот почему убивать ближнего — значит уби­вать образ Божий (Быт. 9:6), и наоборот, не признавать Бога — значит презирать людей. Религия подготавливает к нравствен­ности, а нравственность делает искренней религию. Если ве­рить Даниилу, то раскаяние Навуходоносора на этих двух

уровнях еще возможно, так как пророк дает надежду: «...вот, чем может продлиться мир твой» (4:24).

Таким образом, будет ли предсказание приведено в ис­полнение, зависит от самого царя. Его судьба — в его собствен­ных руках. Навуходоносор пока еще свободен. С другой сторо­ны, пророк дает понять, что счастье не следует автоматически за раскаянием. Последняя фраза вводится союзом «хен», кото­рый заключает в себе смысл «может быть». Даже если царь раскается, Божье благословение еще не гарантировано. Бог тоже имеет свободу. Нужно, чтобы Навуходоносор раскаялся не для того, чтобы заслужить счастье, а потому, что он понял, насколько серьезны его беззакония. В противном случае его раскаяние не было бы искренним и свободным. Это было бы заинтересованное раскаяние, обусловленное стремлением к вознаграждению. Чтобы быть свободным и, следовательно, искренним, раскаяние должно быть безвозмездным.

Так же и Бог не должен быть обязанным посылать правед­нику благословение в качестве вознаграждения. Иначе Бог упо­добился бы автомату, раздающему благословения всякому, на­жимающему на правильную кнопку. Бог свободен, и Его бла­гословения должны быть получаемы как милость, приходящая независимо от наших действий.

Такое понимание пронзает этот тяжелый, с четкой опреде­ленностью, контекст лучом светлой надежды: все возможно.

Даже если раскаяние не принесет желаемых последствий, даже если «определение» будет исполнено и дерево будет сруб­лено, то предсказание предусматривает еще один выход. Из второй фразы предсказания следует, что жизнь дерева не пре­кратится. Дерево не вырвано с корнем. Главный корень оста­ется в земле, а значит, дерево может вернуться к жизни. И сам факт, что время испытания для царя точно установлено (семь времен), дает надежду. Испытание не будет бесконечным. Если пророчество о страданиях исполнится, то исполнится и проро­чество о том, что они закончатся. Как это ни парадоксально, но в гуще тьмы есть и знамение надежды.

4. Исполнение сна

1. Гордость царя

Толкование сна (4:76-24) и затем его исполнение (4:25-30) излагаются одним и тем же рассказчиком, а именно Дании­лом, чья речь начинается с шестнадцатого стиха. В обоих слу­чаях царь не может быть рассказчиком, так как в первом случае толкование дается другим лицом, а во втором случае царь про­сто не в состоянии говорить. И этот второй случай является исполнением пророчества. Повествование ведется в третьем лице, что говорит о патологическом состоянии царя, обречен­ного на безмолвие, и дает объективное описание событий. Рас­сказ ведет не Навуходоносор, но другой человек — очевидец этих событий.

Исполнение пророчества обозначено как во времени, так и в пространстве как будто для того, чтобы подчеркнуть его исторический характер. Более того, оно происходит в то же время ив том же месте, где был дан сон: через год, то есть в годовщину сновидения, и на территории царского дворца. Та­кое совпадение должно напомнить о пророческом сне и под­черкнуть его фатальный характер.

Как и год назад, царь ощущает себя счастливым. Он про­гуливается и наслаждается грандиозной панорамой, которая от­крывается его взору (4:26, 27). На этот раз царь говорит о сво­их чувствах, и его речь выдает его непомерную гордость, кото­рая ощущается как в словах, которыми он описывает величие Вавилона и свое собственное, так и в тоне его голоса:

«Царь сказал: "это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в сла­ву моего величия!"» (Дан. 4:27).

Эти слова царя — не просто хвастовство. Навуходоносор действительно прославился в истории как великий строитель Вавилона. В этом отношении он отличается от своих предшес­твенников, которых больше интересовали завоевания, которые

91

предпочитали жить в других городах, понравившихся им, и при­езжали в Вавилон только для празднования нового года. Наву­ходоносор же считал Вавилон единственным городом, достой­ным быть резиденцией царя, «городом своей гордости»⁷¹. И действительно, своей грандиозностью и великолепием Вави­лон обязан именно Навуходоносору.

Расположенный на площади в пять квадратных километ­ров, со своими дворцами, висячими садами и пятьюдесятью храмами, Вавилон считался одним из семи чудес света и одним из самых великих городов того времени.

Согласно свидетельству вавилонского жреца Бероза и древних клинописных табличек, Навуходоносор был главным архитектором города⁷². Помимо многочисленных храмов и внеш­них стен царь построил себе такой дворец, который, по его собственному выражению, был «более достойным моего вели­чия»⁷³. Висячие сады также были его произведением. Он хотел, чтобы они напоминали его супруге Амитиде деревья и цветы ее родной Мидии. Величественная красота этих мест производи­ла сильное впечатление на путешественников и поэтов. Среди прочих древних преданий особенно часто рассказывали чудес­ную легенду об ассирийской царице Семирамиде, основатель­нице Вавилона, чьи любовные истории и слава вдохновили впос­ледствии Вольтера на написание трагедии и Россини — на со­чинение оперы.

К осуществлению грандиозного строительства Навуходо­носора побуждала прежде всего гордость. И именно гордость переполняла его, когда он созерцал свое творение. Не только Библия, но и многие клинописные таблички (их насчитывается примерно пятьдесят), подписанные самим Навуходоносором, свидетельствуют о таком мышлении царя и о его причастности к строительству Вавилона. По поводу своего дворца Навуходо­носор написал:

«Я воздвиг этот дворец.

Здесь пребывает моя царственность.

Горнило могущественных народов,

Место радости и веселья... Я его построил в Вавилоне, Над прежней пропастью... Из извести и кирпича Я положил его основание»⁷⁴.

А вот что он пишет о городе Вавилоне:

«Я сделал Вавилон святым городом,

Славой великих богов.

Он выше всего, что существовало доныне.

Ни один царь... никогда не создавал,

Ни один царь среди всех других царей никогда не воздвигал

Такого великолепия для Мардука...

Да будет мое имя прославляемо вовеки»⁷⁵.

Эта гордость царя была предсказана в пророчестве. Сон представляет царя как дерево, возвышающееся в гордом стрем­лении достигнуть Неба и претендующее на божественность.

Этот текст из Книги пророка Даниила снова напоминает рассказ о вавилонской башне. Подобно древним строителям, Навуходоносор строит ради славы и ради того, чтобы сде­лать себе имя. Подобно им, он возвышает Вавилон до Неба (Быт. 11:4). И подобно тому, как это произошло в древности, его гордые и напыщенные слова прерываются голосом с Неба (Быт. 11:7). И наконец, подобно древним строителям, он вы­нужден покинуть это место, и его гордая речь переходит в мычание (5ыг. 11:8).

2. Сумасшествие царя

Симптомы. Болезнь, постигшая царя в минуту гордого са­мовозвеличивания, имеет довольно странные симптомы. Царь ведет себя подобно животному. Он ест, спит и думает, как бык. Как это ни парадоксально, но именно гордость Навуходоносо­ра стала причиной его перерождения. Он мечтал вознестись выше людей, но упал ниже их. Это весьма поучительная исто­рия. Над ней следовало бы подумать всем, кто стремится к

величию, всем, кто лелеет иллюзию собственного превосходст­ва. Оказавшись на вершине холма, они затем быстро с него скатятся и окажутся еще ниже того уровня, на котором находи­лись в начале восхождения. Один из увлекательных рассказов Эли Визеля демонстрирует ту же самую схему.

История Навуходоносора повторяется бесчисленное ко­личество раз на разных уровнях. 'Мы ее встречаем, например, в басне Лафонтена «Лягушка, которая хотела стать такой же боль­шой, как бык, и которая в конце концов лопнула». В истории известны и другие случаи, сходные с болезнью Навуходоносо­ра. Вот параллельные примеры из древней литературы:

Отрывок из «Иова вавилонского» (1600-1150 гг. до Р. Хр.):

«Он сделал ногти мои длинными, как у накима или как у демона суку»⁷⁶.

Отрывок из романа об Агикаре (VII век до Р. Хр.): «Я пал на землю, мои волосы доходили до плеч и борода достигала гру­ди, тело мое было испачкано грязью, и ногти мои были длин­ными, как у орла»⁷⁷.

Эта душевная болезнь известна также и психиатрам. Они называют ее параноическим и шизофреническим состоянием⁷⁸.

Историк психиатрии Зильборг приводит много случаев та­кого состояния, зафиксированных между III и XVII веками⁷⁹.

Хотя эта болезнь довольно редкая и страшная, она известна повсеместно. В наши дни она практически исчезла в индустри­ально развитых странах, где ее лечат весьма успешно. Однако отдельные случаи этого заболевания еще встречаются в Китае, Индии, Африке и Южной Америке. Совсем недавно было даже зарегистрировано два случая в больницах Парижа и Бордо⁸⁰.

Симптомы всегда одни и те же. Больной воображает себя превратившимся в волка (ликантропия), быка (боантропия) или какое-либо другое животное (собаку, леопарда, льва, змею, кро­кодила) и ведет себя, как данное животное, копируя все его

повадки. Иллюзия у больного настолько сильна, что она влияет даже и на физиологию. Недавно психиатры сообщили об одной женщине сорока девяти лет, которая все время вела себя, как волк. Смотря на себя в зеркало, она говорила, что видит «голо­ву волка вместо своего лица на своем теле — с мордой, клыка­ми, когтями, и которая скулила, рычала и выла, как зверь»⁸¹.

Если верить свидетельствам истории и психиатров, эта бо­лезнь существовала давно и продолжает существовать сегод­ня. Что касается Навуходоносора, то следует ожидать, что офи­циальные летописи будут молчать по этому поводу. Тем не ме­нее рассказ Даниила подтверждается и некоторыми небиблей­скими источниками.

Через три века после смерти Навуходоносора вавилонс­кий жрец Бероз поведал, что в конце своего сорокатрехлетнего правления «Навуходоносор неожиданно заболел, а в это время он занимался строительством стены... и затем умер»⁸². Слова о болезни царя и о строительстве напоминают библейский рас­сказ. Более того, сообщение о болезни, предшествовавшей смерти, наводит на мысль о том, что речь идет о какой-то не­обычной болезни. Иначе о ней и не было бы упоминания, ведь это естественно, что болезнь предшествует смерти.

Греческий историк III века до Р. Хр. Абиденус сообщает, что Навуходоносор, «одержимый каким-то богом или чем-то еще, поднялся на террасу своего дворца, произнес пророчес­кую речь... после чего неожиданно исчез»⁸³. И здесь мы нахо­дим несколько мотивов, общих с библейским рассказом: пре­бывание царя на террасе дворца, пророчество и неожиданное и необъяснимое его исчезновение.

И наконец, недавно открытые клинописные тексты дали еще одно подтверждение библейского рассказа. Ассириолог А. К. Грейсон опубликовал хранящийся в Британском музее кли­нописный текст, где упоминается об умопомешательстве Наву­ходоносора. Там говорится, что в какое-то время «жизнь пока­залась ему бессмысленной... он давал противоречивые и неяс­ные приказания... он был не в состоянии выразить свою

любовь к сыну или дочери, не узнавал своих родственников и даже не мог управлять Вавилоном и своим храмом»⁸⁴.

Если принять во внимание исторические свидетельства и диагнозы психиатров, то рассказ Даниила представляется впол­не правдоподобным.

Время. Согласно библейскому тексту, Навуходоносор ос­тавался в таком состоянии «семь времен». Это точное указание длительности говорит о намерении автора подчеркнуть исто­рическое значение события. Болезнь царя — не только явле­ние символического порядка, она существует во времени. Текст указывает на место данного события в истории, поскольку оно связано с завершением строительства Вавилона. Хотя речь пророка следует отнести к поэтическому стилю, тем не менее он говорит о совершенно реальном времени. Арамейское сло­во «идан», переведенное расплывчатым словом «время», сле­дует понимать в смысле «год». В пользу этого можно привести следующие доводы;

1. Знаменательно, что болезнь царя начинается «по про­шествии двенадцати месяцев». Как будто с самого начала здесь устанавливается, что «год» — это основная единица для вы­числения пророческих времен Навуходоносора.

2. Связь между этими двумя периодами (двенадцать меся­цев и семь времен) передается стилистическими средствами. Для сообщения об окончании этих сроков используются сход­ные предлоги (4:26, 31).

3. Этимология слова «идан» (время), родственного слову «од» (повторять, возвращать, переделывать), предполагает пов­торение того же времени, то есть того же сезона (2:21), что, следовательно, означает новый год.

4. Это же слово («идан») употреблено в Дан. 7:25 в смыс­ле «год», о чем ясно свидетельствует параллельное место из Откр. 12:14 (см. дальше наше исследование на Дан. 7:25).

5. Именно такое понимание (семь лет) господствовало, начиная с Септуагинты и до раввинов средних веков (Раши, Ибн Эзра и др.).

Итак, Навуходоносор был подвергнут семилетнему испы­танию. Если в даном случае предпочтение отдано слову «вре­мена», а не более конкретному слову «годы», то это сделано для того, чтобы привлечь внимание к семичастному ритму и тем самым выразить идею Божественного руководства. Бог контролирует ход событий в этой истории, и никто не может здесь что-нибудь изменить.

5. Молитва исцеленного

Однако текст предполагает и участие самого царя в своем избавлении: «Я... возвел глаза мои к небу» (4:37). Каким бы серьезным ни было состояние больного ликантропией, он все же сохраняет некоторое сознание, и у него бывают моменты, когда мышление проясняется. Как бы сильно человек ни был болен, он всегда остается человеком со своим потенциалом свободы и ответственности. Выдающиеся психиатры это знают и не относят своих пациентов бесповоротно к «сумасшедшим», но рассматривают их как простых больных, требующих лечения и ожидающих выздоровления.

В этом заключается один из важнейших уроков текста: са­мая строгая предопределенность нейтрализована свободой че­ловека. Даже будучи рабом своего звериного состояния, чело­век всегда может от него избавиться. Навуходоносору было до­статочно поднять глаза к небу. Навуходоносор стал животным, потому что возомнил себя богом и смотрел сверху вниз. И На­вуходоносор снова становится человеком, когда осознает свое жалкое состояние и начинает смотреть снизу вверх. Таков па­радокс, истинность которого подтверждается как в психологи­ческом плане счастья и душевного равновесия, так и в богос­ловском плане спасения.

Мы можем оставаться самими собой и преуспевать лишь до тех пор, пока мы признаем границы своих возможностей.

Если кто-нибудь вообразит себя птицей и выбросится в окно, то он разобьется. Прежде чем пытаться летать, человеку не­обходимо сначала признать существование закона притяже­ния, который ограничивает его возможности. Такова цена сво­боды и счастья.

Помимо этого простого нравственного урока, мы можем извлечь из выздровления Навуходоносора и другой урок, каса­ющийся духовного спасения человека. Только когда человек «вы­ходит» из себя, оставляет свое «я», он оказывается в состоянии «прийти» в себя через веру и обрести спасение. Спасение име­ет не только психологический, но и религиозный аспект; оно предполагает признание, что только Бог может спасти. Чтобы спастись, надо поднять глаза к небу. Навуходоносор всем сво­им сердцем прочувствовал эту истину. Разум возвращается к нему вместе с верой. Наш отрывок точно соответствует тради­ционному библейскому пониманию данного вопроса: «Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога"» (Пс. 13:15; 52:2). Мысль о том, что. вера — это заблуждение, сама является заблуждени­ем. Для Даниила вера и разум отнюдь не являются несовмести­мыми. Наоборот, вера возвышает разум. Можно даже сказать, что она является признаком разума.

Опыт Навуходоносора заключает в себе еще и урок кос­мического порядка. В выздоровлении царя мы можем увидеть отражение великого чуда воскресения. На эту мысль нас на­водят слова, которыми начинается повествование о выздо­ровлении: «В конце дней» (дословный перевод). То же самое выражение употреблено и в конце Книги, где говорится о вос­кресении (Дан. 12:13). Выздоровление Навуходоносора пред­восхищает воскресение «в конце дней». Навуходоносор выхо­дит из своего бессознательного состояния и снова может го­ворить. До этого момента речь о царе ведется в третьем лице. После обретения разума Навуходоносор ведет повествование от первого лица и превозносит в молитве Небесного Царя. Это четвертая молитва в Книге пророка Даниила.

Еще испачканный в грязи, с глазами, поднятыми к небу, исцеленный царь обращает свои мысли поочередно то от неба

к земле, то от земли к небу. Это перемещение между небом и землей придает молитве Навуходоносора особую структуру.

Первый взгляд, первые мысли вновь обретенного разума устремляются к Небу, к Всевышнему Богу. Именно на эту глав­ную истину опирается Навуходоносор в своей молитве. Исти­на находит свое выражение и в симметрической красоте это­го прославления.

Трем движениям человеческой души: «благословил я... вос­хвалил и прославил» соответствуют три качества Бога: Он жи­вет вечно, Он господствует вечно, Он царствует вечно (4:31). Вечность Бога подчеркивается трижды, как эхо тройного сла­вословия человека. Все начинается с этого, с безусловного признания вечности Бога — вечности Его существования, Его господства и Его правления.

Исцеленный царь перешел от смерти к жизни, и это рез­кое погружение из небытия в существование наполняет его ощу­щением вечности Бога. Его молитва —это преклонение перед Богом. Навуходоносор выражает свою признательность (он бла­гословляет Бога), свое восхищение (он восхваляет Бога) и свое преклонение (он прославляет Бога). Едва придя в себя, Наву­ходоносор не видит ничего, кроме Бога. Он вдруг осознает, что обязан Ему всем, что без Него он ничтожен.

Это первый урок, который он извлекает из своего возвра­щения в разумное состояние. Он считает всех жителей земли ничего не значащими (4:32). В оригинале здесь использованы два слова: «хшб», означающее «оценивать», «считать», и «ла», означающее «ничто», «небытие» или являющееся отрицатель­ной частицей «не». В сравнении с Богом все жители земли оце­нены как «ничто».

Следовательно, спасение возможно только через чудо тво­рения. Навуходоносор ясно намекает на творение, сопоставляя Небо и землю («небесное воинство» и «живущие на земле») и употребляя слова «действует» и «рука Его» (4:32). В руке Божьей и небесные воинства, и жители земли одинаково бессильны.

«Нет никого, кто мог бы противиться руке Его  и сказать Ему:

"Что Ты сделал?"» Такие выражения часто используются в Биб­лии для передачи идеи творения.

«Горе тому, кто препирается с Создателем своим,

Черепок из черепков земных!

Скажет ли глина горшечнику: "что ты делаешь?"» (Ис. 45:9).

«Премудр сердцем и могущ силою;

Кто восставал против Него и оставался в покое?... Скажет солнцу, — и не взойдет, И на звезды налагает печать. Он один распростирает небеса, И ходит по высотам моря;

Сотворил Ас, Кесиль и Хима... Кто скажет Ему: "что Ты делаешь?"» (Иов 9:4-12}.

Опыт Навуходоносора напоминает чудо творения. Он по­терял все, даже собственную личность, и вот теперь ему все возвращено. Слово «туб» (возвращаться, возвращать) повто­ряется в тексте три раза — один раз в 4:31 и два раза в 4:33 — как будто для того, чтобы подчеркнуть восстановительный ха­рактер действия. Более того, итог является положительным. Навуходоносор не только вернулся на прежний уровень, но и поднялся выше: «Величие мое еще более возвысилось» (4.'33). Опыт царя напоминает нам и о чуде воскресения. Восставшие из праха земного будут еще более богатыми и славными, чем раньше (см. 1 Кор. 15:35-50).

Находясь на вершине славы, которой ранее ему никогда не удавалось достигнуть, Навуходоносор произносит заключи­тельные слова молитвы и всего своего рассказа, последние свои слова в Книге пророка Даниила.

Молитва заканчивается так же, как и началась, — трой­ным прославлением Бога. За тремя порывами души, устрем­ленными к Богу («славлю, превозношу и величаю» — 4:34), сле­дует описание трех качеств Бога. Здесь тоже царь сначала пред­ставляется: «Я, Навуходоносор». И если в начале рассказа взор

человека, говорящего о себе: «Я, Навуходоносор», — прикован к земле (4:1), то в конце его взор устремлен к Небу. Теперь Навуходоносор думает не о себе, а о Боге. Вступление и за­ключение молитвы производят эффект взаимного отражения и служат прославлению и возвеличиванию Бога, дополняя друг друга. Если в начале молитвы Навуходоносор говорит о качес­твах, характеризующих любовь Бога, Творца и вечного Царя (4:31), то в конце Навуходоносор говорит о справедливости Бога, смиряющего гордых.

Возвышенный более прежнего, Навуходоносор мог бы за­быть о Всевышнем и возгордиться, как это бывало раньше. Но он, наоборот, признает, что Бог поступил правильно, унизив его. Навуходоносор говорит, что у Бога «все дела истинны и пути праведны», и Он «силен смирить» (4:34). Новая слава На­вуходоносора не опьяняет его. Царь ясно понимает, что он ни­чего не приобрел окончательно. Он может снова упасть, но у него уже нет прежней гордой самоуверенности. Наконец — че­рез унижение и раскаяние — монарх становится обращенным.

1. Какая надежда содержится в молитве Навуходоносора?

2. Чему соответствуют цветущее состояние и падение де­рева в жизни царя?

3. Приведите свидетельства из древней истории и из прак­тики психиатров, подтверждающие рассказ о безумии На­вуходоносора.

4. Какое хронологическое значение имеют «семь времен» болезни царя?

5. Какие психологические, духовные и пророческие уро­ки можно извлечь из опыта Навуходоносора?

Литературная структура главы 4

I. Молитва исцеленного (я) (3:31-33)

II. Содержание сна (я) (4:1-15)

III. Толкование сна (он) (4:16-24)

• Дерево в цветущем состоянии

• Падение дерева

IV. Исполнение сна (он) (4:25-30)

• Гордость царя

• Сумасшествие царя

V. Молитва исцеленного (я) (4:31-34)